Покахонтас - [2]
Лица толпившихся в ожидании необычного зрелища людей повернулись к кораблю. Покахонтас была одета в английское платье, но все остальные паухэтаны облачились в полные церемониальные одежды: мужчины украсили себя перьями и переплетенными лисьими шкурами, на женщинах были платья из оленьей кожи и накидки, отделанные перьями, — яркий всплеск красного, желтого и зеленого на фоне серого английского дня. Из толпы зевак послышались возгласы удивления и приветствия. Сэр Эдвин предупреждал, что Лондон ждет их с распростертыми объятиями.
Он указал ей, и Покахонтас увидела ожидавшего на пристани графа Дорсета. Представитель короля вместе со своим сопровождением держался особняком. Его короткая бородка была подстрижена клинышком по испанской моде, принятой при дворе. Подле него стоял дородный мужчина в церковном облачении, несомненно прибывший для того, чтобы приветствовать ее от лица его преосвященства епископа Лондонского. Занятые беседой, тут же стояли человек десять купцов, ее покровители, о чьем богатстве свидетельствовали шелк и атлас их нарядов.
Дружелюбная толпа, обтекавшая сановных особ, мешала движению, поэтому гостям и их свите числом в двадцать человек — женщинам в портшезах и пешим мужчинам — потребовалось вдвое больше времени, чтобы добраться до гостиницы «Белль соваж» на Ладгейт-хилл.
Хотя сэр Эдвин и предупредил Покахонтас, что люди готовы давиться, чтобы посмотреть на нее и даже дотронуться, путь до гостиницы был для нее суровым испытанием, а сверх того — запах, запах! Покахонтас заметила, что ее сестра Мехта, сидевшая сзади в том же портшезе, почти потеряла сознание. И это несмотря на то, что им обеим сунули в руки по апельсину, утыканному гвоздикой, чтобы они могли держать их у носа. Трудно было сказать, какое из чувств подвергалось большему оскорблению — слух или обоняние. Шум города, возгласы любопытных, проталкивавшихся поближе, крики уличных торговцев ранили барабанные перепонки, привыкшие к едва уловимым звукам леса.
Сэндис устроил так, что гостиница была целиком предоставлена в распоряжение виргинцев на все время их пребывания в Лондоне. Но не прошло и часа после их прибытия, как еще не слишком уверенно державшиеся на ногах после морского путешествия привередливые паухэтаны развили бурную деятельность. Они потребовали принести метлы, тряпки, воду, и сопровождавшие их слуги вымыли весь дом снизу доверху, оттерев скопившуюся за многие годы грязь. Сэр Эдвин завел взбудораженного хозяина гостиницы в соседнюю лавку, как следует угостил вином и дал золотой, объяснив, что следует терпеливо сносить все причуды гостей.
У дверей гостиницы собрались пажи и подмастерья, доставившие корзины с весенними цветами, подарки и написанные на толстой веленевой бумаге приглашения на многочисленные празднества и приемы. К ночи голова Покахонтас гудела от обилия впечатлений. Она задавалась вопросом, сможет ли выдержать такой напряженный распорядок, и молилась, чтобы у нее было время собраться с мыслями перед завтрашним днем. Хотя она знала, что Смит в Шотландии, но ничего не могла с собой поделать и замирала от каждого стука в дверь.
Наутро возникло новое затруднение. В гостинице не оказалось достаточного числа лоханей, чтобы все паухэтаны смогли совершить ритуальное омовение. Томоко с четырьмя слугами-мужчинами поспешил к реке, но вокруг собралась такая толпа, что было совершенно невозможно вознести молитву Ахонэ — богине реки. А ведь им и так приходилось в продолжение всего путешествия воздерживаться от жертвоприношений. Им объяснили, что у англичан это не принято и может даже напугать их. Но совершить омовение нужно было непременно. На помощь мужчинам пришел Джон Ролф, отведя их в турецкие бани — жалкая замена на то время, пока у соседей наберут побольше деревянных лоханей.
Во время отдыха к Покахонтас прибыл портной с двумя дюжинами нарядов. Она пришла в восторг от чудесной одежды всевозможных цветов, очень ей шедших: персикового и бледно-лилового, светло-зеленого и темно-зеленого, красного и белого и различных тонов желтого и голубого. Очарованная цветовой гаммой, она даже не подозревала, что одежда может быть таких разнообразных оттенков. Сэр Эдвин объяснил, что англичане целый год готовились к ее визиту, а письма, пересекавшие Атлантику, в мельчайших подробностях описали ее внешность. Она засомневалась, что сможет пройти в дверь в юбках с такими широкими фижмами (эта мода еще не достигла Джеймстауна), и потратила остаток дня, учась в них двигаться.
Когда Покахонтас устроилась и привыкла к новой обстановке, сэр Эдвин организовал первое появление принцессы в обществе — на званом обеде у сэра Томаса Смита, одного из богатейших лондонских купцов и основателя Виргинской компании. Небольшой тихий прием, объяснил Джону Ролфу Сэндис, а Покахонтас сможет составить представление о том, что ее ожидает.
К тому моменту, когда Покахонтас управилась с первой переменой продолжительной трапезы в доме сэра Томаса, она поняла, насколько прост по сравнению с Лондоном Джеймстаун. Джон Ролф пытался заранее описать ей великолепие вещей, которые она увидела в Лондоне, — серебряную и золотую посуду и приборы, шелковистую скатерть, сверкающие бокалы, из которых они пили, богатые гобелены на стенах, прекрасное дерево, гладкое, как атлас. Но никакие рассказы не смогли подготовить ее к встрече с подобной роскошью. Только угощение оказалось не слишком хорошим. Ему недоставало свежести, цвета, своеобразия и вкуса привычной ей пищи.
Шах-Джахан, Владыка Мира, Бич Божий, Тень Аллаха, Завоеватель полюбил один раз и на всю жизнь.А когда умерла его любимая жена Арджуманд и оставила своего возлюбленного одного в бесконечной пустыне мира, великий император Хиндустана решил воздвигнуть в память о своей любви грандиозный и удивительный по красоте мавзолей. По его повелению вознесся к самому небу запечатленный в камне крик о неизбывной боли и вечной любви — белый, как снег, и прекрасный, как цветок, величественный Тадж-Махал.Любовь, верность, ревность, ненависть, жажда власти, предательство, возвышение и падение, кровь, интриги, тайны, месть, мир и война — вся Индия эпохи Великих Моголов предстанет перед вашими глазами в этом полном страсти рассказе о любви, над которой не властны время и смерть…
Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.
Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .
1745 год, Франция. Никто не знал о юной Жанне-Антуанетте Пуассон. Но весь мир знал великую и могущественную маркизу де Помпадур, хозяйку Версаля. Она – та самая, кто смогла завладеть сердцем и разумом самого Людовика XV. Приближенные короля искусно плетут сети интриг, желая ослабить власть маркизы. Множество красавиц мечтают оказаться в покоях монарха и уничтожить маркизу. Даже двоюродный брат пресловутых сестер де Майи-Нель вступает в игру… Однако самой сильной соперницей маркизы становится четырнадцатилетняя кокетка.
Так начинались едва ли не все самые драматические, самые безум-ные истории о любви. Российский самодержец Павел I на балу обратил внимание на дочь московского сенатора Анну Лопухину… И весь мир для него вдруг мгновенно преобразился. Куда делись императорская невозмутимость, сдержанность и самообладание? Непозволительные чувства хлынули, как цунами, смыв в туманную даль бесконечные заботы и тревоги о судьбе России. Вмиг охладел некогда пылкий интерес к фаворитке Нелидовой. В сердце государя теперь была только она, юное, божественное создание, и она оставалась там до жуткой кончины Павла I. По сей день с полотен художников, писавших портреты Лопухиной, смотрит на нас очаровательная молодая женщина с большими темными глазами, которые как бы говорят: «Я была рождена для тихой семейной жизни, но, увы, вышло совсем по-другому…».
Сердце красавицы Ангелины навсегда покорил гусар Никита Аргамаков, которому она со всей силой нерастраченной страсти отдалась на берегу Волги. Но молодым людям не суждено было соединить свои судьбы – война 1812 года ворвалась в их жизнь, подобно вихрю. То, что случилось дальше, Ангелина не могла бы представить себе даже в страшном сне: ей суждено было стать женой французского шпиона, наложницей солдата, богатой вдовой парижского нотариуса. Однако ни на миг не забывала она пылкого гусара, который – в этом у нее не было сомнений – стал отцом ее дочери… Смогут ли Никита и Ангелина победить злой рок, который заставляет их проходить через все новые и новые испытания?Книга также выходила под названием «Князь сердца моего».