Покахонтас - [10]
Он сохранит эту красоту, подумала она. Он удержит ее в себе чистой и строгой. Великолепие весеннего дня поможет ему продержаться, пока его не поглотит мрак.
Один из воинов отделился от группы и подошел к пленнику. Он несколько раз ударил монакана в грудь. Пение продолжалось тихо и неотступно. Воин вернулся назад, уступая место жрецу, который с силой провел по телу монакана своим магическим жезлом.
Воин снова подошел, неся орудия — веревку из перекрученных полос кожи, прикрепленную к медной игле, и острую раковину. Раковиной он рассек кожу на груди пленника и всадил иглу. Затем потянул за веревку, чтоб убедиться, что она сидит прочно. Держа оба конца, воин повернулся к монакану спиной и пошел вперед размеренным обрядовым шагом, пока веревка не натянулась. Пение, нарастая, сопровождало его путь, и достигло предела, когда покрытый черной краской воин напрягся всем телом и совершил высокий прыжок вверх и вперед.
Теперь свою иглу втыкал второй воин, делал он это медленно, потому что стекавшая по груди пленника кровь мешала ему. Пение перешло в тихую погребальную песнь, монотонную и настойчивую. Лицо монакана было бесстрастно. Ни единый звук не слетел с его губ.
Воин повернулся, отошел, совершил прыжок. Судорога вырываемой плоти и кожи, казалось пронзила тело Покахонтас. Думай о голубизне, говорила она, ты должен думать о голубизне. Ты должен видеть небо. Она поняла, что рядом с ней едва держатся на ногах Мехта и Квимка.
Еще один воин, потом еще. Все это были специально отобранные мужчины, самые быстрые и сильные в племени. Монакан держался прямо и молчал. Его голова была поднята к небу. Его грудь была теперь одной огромной красной раной. Кровь ручьем текла по ногам, собираясь в лужу в пыли у его ног.
Песнь зазвучала громко, заполняя пространство. Воины снова и снова выступали вперед, ища в кровавом месиве место для своих игл.
Толпа отвечала им. Барабаны забили чаще, а люди запели еще громче, поддаваясь жесткому и неумолимому ритму жертвы и смерти.
Теперь вперед выступил верховный жрец, и последний воин удалился. Пение и барабаны стихли до негромкого дыхания. Рука жреца двигалась в такт ритму, высоко взлетал нож. Отсечены пальцы одной, потом другой руки. Каждый раз, когда он поднимал трофеи, толпа откликалась ревом. Отсечена рука — последовал громкий вопль. Чтобы отсечь ногу потребовалось много ударов. Последний крик ликования, потом тишина. За спиной Покахонтас поднял руку Паухэтан.
Кровь, казалось, прилила к голове Покахонтас. Крики, удары барабанов все еще отдавались в ней. То, что было прикреплено к кресту, больше уже не было человеком. Туда уже начали садиться мухи.
— Хорошая смерть, — прошептала ей на ухо Мехта.
Покахонтас кивнула, ее глаза остекленели.
— Идем, на этот раз ты должна танцевать, — сказала сестра.
Это был праздничный танец. Танец принесенной и принятой жертвы. Засвистели флейты, отозвались погремушки, барабаны выбивали другой, волнообразный ритм. Все были на ногах. Покахонтас последовала за Мехтой. Поначалу ноги, вялые и тяжелые, не слушались ее, но внезапно знакомый перелив мелодии пронзил ее напряженное тело, и Покахонтас с облегчением бросилась в неистовство танца. Отец увидел ее и улыбнулся.
Наконец она устала и ускользнула в сгущавшуюся темноту, подальше от ищущих глаз мужчин и юношей. Оживленные пары, чья страсть воспламенилась от мрачного представления, разбредались по лесу. Ей же хотелось побыть одной. Быстро нашла она свое любимое местечко у реки и опустилась на прохладный песок. Она погрузила ноги в умиротворяющую воду, окунула туда ладони и прижала их к вискам. Ей вдруг стало больно дышать. По лицу заструились слезы. Из воды выпрыгнула рыба — серебряная дуга в сумеречном свете — и тут же исчезла. Покахонтас не скоро вернулась на праздник.
Напряжение дня спало; все успокоились. Женщины сидели над оставшейся едой и сплетничали. В одном углу праздничной площадки группа молодых воинов танцевала военные танцы, образовав небольшой круг, а другие играли в мяч. Вдоль улиц поселка носились вместе со своими собаками дети, играя и распевая военные песни. Паухэтан уединился в дом для советов. Но прошел слух, что великий вождь еще будет говорить с ними этим вечером. У него были важные новости.
Покахонтас вернулась на свое место рядом с отцовским до того, как собрались остальные жители деревни, отдохнувшие после забравшего много сил обряда жертвоприношения. Она сидела одна и вспоминала прошедший день. Состоялся праздник, почти такой же, как другие, но она чувствовала, что произошло что-то, от чего она стала больше женщиной, чем была в начале этого дня. Она добыла оленя. Она выдержала обряд жертвоприношения и не показала отцу, что расстроена. Она уверена, что бог неба наградит ее за это. Но не это заставляло ее испытывать новые ощущения. Это было связано с жертвоприношением, с той секундой всепоглощающего единения, когда ее глаза встретились с глазами другого человека. И она поняла, что детство навсегда осталось позади.
Она смотрела, как приближается со своей свитой отец. Она ничего не могла прочесть по его лицу — он весьма искусно умел скрывать свои чувства. Все жители деревни собрались и терпеливо ждали. Наконец Паухэтан повернулся к толпе и заговорил.
Шах-Джахан, Владыка Мира, Бич Божий, Тень Аллаха, Завоеватель полюбил один раз и на всю жизнь.А когда умерла его любимая жена Арджуманд и оставила своего возлюбленного одного в бесконечной пустыне мира, великий император Хиндустана решил воздвигнуть в память о своей любви грандиозный и удивительный по красоте мавзолей. По его повелению вознесся к самому небу запечатленный в камне крик о неизбывной боли и вечной любви — белый, как снег, и прекрасный, как цветок, величественный Тадж-Махал.Любовь, верность, ревность, ненависть, жажда власти, предательство, возвышение и падение, кровь, интриги, тайны, месть, мир и война — вся Индия эпохи Великих Моголов предстанет перед вашими глазами в этом полном страсти рассказе о любви, над которой не властны время и смерть…
Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.
Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .
1745 год, Франция. Никто не знал о юной Жанне-Антуанетте Пуассон. Но весь мир знал великую и могущественную маркизу де Помпадур, хозяйку Версаля. Она – та самая, кто смогла завладеть сердцем и разумом самого Людовика XV. Приближенные короля искусно плетут сети интриг, желая ослабить власть маркизы. Множество красавиц мечтают оказаться в покоях монарха и уничтожить маркизу. Даже двоюродный брат пресловутых сестер де Майи-Нель вступает в игру… Однако самой сильной соперницей маркизы становится четырнадцатилетняя кокетка.
Так начинались едва ли не все самые драматические, самые безум-ные истории о любви. Российский самодержец Павел I на балу обратил внимание на дочь московского сенатора Анну Лопухину… И весь мир для него вдруг мгновенно преобразился. Куда делись императорская невозмутимость, сдержанность и самообладание? Непозволительные чувства хлынули, как цунами, смыв в туманную даль бесконечные заботы и тревоги о судьбе России. Вмиг охладел некогда пылкий интерес к фаворитке Нелидовой. В сердце государя теперь была только она, юное, божественное создание, и она оставалась там до жуткой кончины Павла I. По сей день с полотен художников, писавших портреты Лопухиной, смотрит на нас очаровательная молодая женщина с большими темными глазами, которые как бы говорят: «Я была рождена для тихой семейной жизни, но, увы, вышло совсем по-другому…».
Сердце красавицы Ангелины навсегда покорил гусар Никита Аргамаков, которому она со всей силой нерастраченной страсти отдалась на берегу Волги. Но молодым людям не суждено было соединить свои судьбы – война 1812 года ворвалась в их жизнь, подобно вихрю. То, что случилось дальше, Ангелина не могла бы представить себе даже в страшном сне: ей суждено было стать женой французского шпиона, наложницей солдата, богатой вдовой парижского нотариуса. Однако ни на миг не забывала она пылкого гусара, который – в этом у нее не было сомнений – стал отцом ее дочери… Смогут ли Никита и Ангелина победить злой рок, который заставляет их проходить через все новые и новые испытания?Книга также выходила под названием «Князь сердца моего».