Пока живы — надо встречаться - [6]
Изотов с товарищами не могли прийти в себя от изумления. Они строили догадки, кто же это пристрелил вражину? И кто решился на такой побег? Может быть, десантник Гончаров?
— Это он, — кивнул бывший тракторист из Ростовской области Лукин, — я хотел послать его до Политаева… А он мне: «Нет, я уйду, живой буду или не буду, но уйду».
Федор затаенно вздохнул, поглядывая в ту сторону, куда бежал их товарищ по несчастью. Лес, как союзник, сулил помощь, стал как будто бы ближе, только беги, да вот не выкарабкаешься…
В тот же день, закончив с ремонтом дымохода, Федор Изотов поделился своими сокровенными мыслями с санитаром Семеном Ивановым. Оказалось, что и тот уже давно подумывал о побеге. До войны Семен был бригадиром полеводов, односельчане, уважая в нем силу и рассудительность, выбирали его депутатом сельсовета, а на фронте Семен попал в разведку и не раз ходил в тыл врага за «языком». Он обладал огромной силой и редким удальством. Семен, подкравшись, мог оглоушить фрица ударом кулака. И если бы в последнюю вылазку они не попали в переделку, во время которой его ранило в голову…
Разговаривали они в подвальном помещении с бездействующими котлами. Под высоким потолком, вдоль кирпичной стены тянулись и исчезали в черноте квадратного проема трубы теплоцентрали.
— А куда ведут эти трубы? — поинтересовался Федор.
— Да я ж з колхозу… О трубах понятия не имею, а вот землю знаю…
— Так давай, для верности, слазим пошукаем. Може, шо и обнаружим?
С месяц Кузенко лежал в шестиместной палате как больной. Истощенный организм требовал пищи. Лопухин подкармливал его, приносил похлебку и добавочную пайку суррогатного хлеба. И лечащие врачи, видя, что Роман Александрович опекает этого щупленького чудаковатого парня, старались и сами его поддержать. Все они люди одной судьбы, все втайне подумывали о побеге, и Павка, как его здесь стали называть, освоившись, стал предлагать свои планы освобождения. И каждый вариант побега был фантастичнее другого. То он предлагал набросить шинели на колючую проволоку, то наброситься на немцев во время обхода, разоружить их, а затем напасть на охрану в центральных воротах. И все его планы, как скуповато заметил бородатый врач Иван Беда, были нереальны.
Когда Кузенко немного окреп, Лопухин назначил его врачом-лечебником на первый этаж, в общую палату и строго предупредил:
— О побегах прекрати разговоры.
С первых морозных дней наступившей зимы Павка вновь почувствовал себя обреченным. Обходы больных занимали у него много времени, и к концу дня он чувствовал себя разбитым, расстроенным и опустошенным. Что он мог дать измученным, беспомощным больным, страдающим дизентерией и туберкулезом?! Всюду — изнуренные, с заостренными чертами ли́ца, слабые голоса, бредовое бормотание, стоны, надсадный кашель. Как не потерять головы от всего этого ужаса, от невозможности помочь этим страдальцам. Кроме риванола и марганцовки в небольших количествах, немцы ничего не выдавали. Приходилось делать промывание желудка, давать отвар дубовой коры, но при большой скученности больных и отсутствии надлежащих медикаментозных средств он как врач чувствовал себя бесполезным.
От слабости подкашивались ноги, а когда выходил во двор, от морозного, обжигающего воздуха кружилась голова, бросало в дрожь. Тупо смотрел он на опушенные изморозью мертвые окна зловонной казармы. Ему казалось, что еще немного — и он упадет. Но Павка находил в себе силы и возвращался обратно в блок. Надежды на спасение постепенно угасали в нем, как и силы. С каждым днем он становился все слабее. И не только он один. Вот и Васька Щеглов ходит как тень, переживает за своего друга Макса Иевлева — тот утром пытался встать с койки, но тут же упал, потеряв сознание. И Касько уже не поднимается с постели: у него посинели губы и заострился нос. Заболел сыпняком Иван Беда, его, мятущегося в бреду, положили под видом «гриппозника» в комнатенке на первом этаже. А вчера умер врач Немудров. Еще недавно давал назначения, но вот у самого появился понос, рвота, и к концу вторых суток не стало человека. Внешний признак непонятной болезни со смертельным исходом и раньше вызывал тревогу у врачей, и Лопухин, осматривая умирающих, по выражению запавших глаз и по синюшным ногтям заподозрил в болезни разновидность холеры. Он пытался найти средство, чтобы справиться с этой страшной болезнью. И наконец ему это удалось: в стеклянной колбе приготовил стерильно чистый физиологический раствор, который рискнул ввести больному, и спас человека от смерти. А вчера при виде умирающего Немудрова Лопухин был вне себя от отчаяния, искал, спрашивал:
— Братцы, щепотку соли надо! Скорее же, у кого есть соль?!
…В один из таких жутких морозных дней притулился Павка у печурки: его знобило, ломало, неуемный зуд не давал покоя: то спину почешет, то плечо. Засунув пятерню за ворот гимнастерки — он стал широк для его истончившейся шеи, — успокаивал зуд. С трудом поднялся на ноги, выбрался в коридор, дальше идти, казалось, не было сил. Из распахнутых дверей общей залы санитары выносили покойника. Смерть уже застеклила глаза, посерело лицо, и заострился нос. «Вот и меня так понесут, — подумал Павка. — В конце-то концов какая разница — одним больше, одним меньше».
Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась одним из крупнейших событий всемирной истории — первым жестоким вооруженным столкновением двух держав с участием массовых армий и применением разнообразной сухопутной и морской боевой техники и оружия. Она явилась, по существу, предвестницей двух мировых войн первой половины XX в.: воевали две страны, но в политических и экономических итогах войны были заинтересованы ведущие государства Запада — Великобритания, Германия, США, Франция. Этот геополитический аспект, а также выявленные закономерности влияния новой материальной базы вооруженной борьбы на развитие стратегических и оперативных форм, методов и способов боевых действий по-прежнему обусловливают актуальность исторического исследования Русско-японской войны. На основе исторических документов и материалов авторы раскрывают причины обострения международных противоречий в Дальневосточном регионе на рубеже XIX–XX вв.
Наше Отечество пережило четыре Отечественные войны: 1612 г., 1812 г., 1914 г. (так называлась Первая мировая война 1914–1918 гг.) и Великую Отечественную войну 1941–1945 гг.Предлагаемый читателю исторический труд посвящен событиям 1612 года, 400-летие которых отмечается в 2012 году. С 2005 г. в память об этих событиях, сплотивших народ, 4 ноября отмечается как всенародный праздник — День единения России.В книге раскрываются военные аспекты национально-освободительной борьбы нашего народа против польской и шведской интервенции начала XVII в.
Научно-популярный очерк об основных этапах освоения Сибири и Дальнего Востока.Большое внимание в очерке уделено освещению походов Ивана Москвитина, Василия Пояркова, Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Витуса Беринга, Геннадия Невельского и других русских землепроходцев и моряков.Институт военной истории министерства обороны СССР.Рассчитан на широкий круг читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.