Пока живы — надо встречаться - [48]
— С вашими все в порядке. Они на месте.
Узники напряженно вслушивались, не скажет ли он еще что-то важное, но сквозь глухую стену вагона послышались шаги возвращающегося конвойного.
Василий Щеглов дрожащим от холода и волнения голосом сообщил всем:
— Товарищи, наши с партизанами.
Эшелон медленно, словно на ощупь, тронулся на запад. В пяти хвостовых пассажирских вагонах возвращались с фронта раненые немцы. В середине состава находилось несколько товарных вагонов с награбленным имуществом. А в головном везли их, заключенных из славутского гросслазарета.
Тяжело было сознавать свое безвыходное положение, но в невероятно трудных условиях подполья они научились бороться и сопротивляться.
Прощаясь с Родиной, Николай Сусанов все смотрел и смотрел сквозь вагонную щель на комковатую землю под снежной порошей, пепельную дымку рощ и клятвенно произнес:
— Последний и решительный бой еще впереди.
СУДЬБЫ
Едва послышался шум моторов и треск мотоциклов, все кинулись в лес. Лузгин, пригибаясь, бежал изо всех сил. В темном лесу он наскакивал на кусты, стволы деревьев, спотыкался, падал и снова поднимался, продираясь сквозь заросли ивняка. Он быстро сообразил, что в создавшейся ситуации скрыться от преследования легче одному, чем скопом. Он слышал надсадный хрип бегущего рядом с ним человека и, лавируя между деревьями, надеялся, что тот отстанет. Но неведомый попутчик также падал, вставал, продолжал упорно бежать, не отставая.
В предрассветном сумраке Лузгин не видел своего попутчика, не слышал его торопливых шагов, и только надсадное хрипение надоумило, что так, с надсадным хрипом, дышал он сам, и тут ему стало жалко, что в такой глухомани он оказался один. Пробирался он по лесу осторожно, прислушиваясь и поглядывая по сторонам, и на рассвете набрел на глухую, заросшую сухой травой стежку. По ней выбрался на проселок, который привел его к спаленному селу. Из-за печной трубы выглядывала старуха с седыми, взлохмаченными волосами.
Лузгин спросил ее о партизанах. Но старая женщина только молча перекрестила его и бессвязно что-то пробормотала в ответ. И он двинулся дальше.
Вскоре впереди по дороге, за заросшим оврагом, показался хутор, а влево от него — хата. Хозяин, прислонившись к дверному косяку, поманил его пальцем:
— Виткель идешь?
— Из Славуты.
— Добре. Заходи в хату, а я пиду до хлопцив, скажу, шоб забрали вас до себе…
В хате хозяин велел жинке приготовить покушать, а сам, угостив самосадом, вышел. Едва Лузгин жадно затянулся дымком, как накрывавшая на стол хозяйка, выглянув в окно, крикнула ему:
— Тикай! Тебя неймаки убьют. Он побежал до полицаев.
Она сунула ему кусок хлеба, и Лузгин бросился к оврагу, пересек его, выбрался на поверхность в трехстах метрах от хутора. Прячась в мелком кустарнике, уходил все дальше и дальше. Так прошел километров пять. Хотел выбраться на дорогу, но показалась большая грузовая машина с солдатами и пулеметом на кабине, и он передумал. Весь день пробирался то кустарником, то лесом. Солнце клонилось к закату, когда впереди он увидел небольшое село. Во дворе одной из хат увидел он старика с длинной бородой и с ним юношу. Лузгин спросил их:
— Кто тут господар?
— А на що вам? — поинтересовался старик.
— Переночевать.
— Переночевати можно, но треба замельдуваться в сельски управи.
— Не маю никаких документов.
— Виткель идете?
— Из Славуты.
Старик помолчал, поглядел на впавшие, небритые щеки, острый нос, отливающий синевой, и, кивнув головой, сказал:
— Добре, ходите за мной.
Он отвел его в сарайчик в саду и запер дверь на замок.
Лузгин сидел как на иголках, то и дело вставал, прислушиваясь, поглядывая в щель. Ночью послышались шаги. Дверь отпер старик.
— Идить в хату, — сказал он шепотом.
Окна в горнице были завешены. При свете керосиновой семилинейки Лузгин увидел за столом четверых мужиков с автоматами. Один из них налил ему стакан первача и сказал:
— Пей.
Лузгин выпил немного, потому что был слаб. Женщина поставила на стол суп с мясом, подала пироги с фасолью. Видя, как он набросился на еду, мужчины переглянулись.
— Откуда из Славуты? — спросил тот, кто постарше, когда он поел.
— С лазарета…
— Как же ты сумел уйти?
— Подкопали… — ответил Лузгин.
И опять мужчины переглянулись.
Его положили в хате. Утром разбудили. Хозяин отвел гостя к соседу, а тот повел дальше к свояку. Лузгин взглянул и узнал в нем одного из тех, с кем ночью они сидели за одним столом и разговаривали.
— Сейчас придет парнишка, — сказал свояк. — Он и отведет тебя в лес.
Везли их в Германию только днем. На ночь вагон отцепляли. Спецвагон находился у эсэсовцев на особом учете. Но ни днем ни ночью двери не открывали. Воды не было, о пище и думать не смели. Но мучительнее голода и жажды была пронизывающая все суставы острая боль. И эта невыносимая боль казалась непрекращающейся пыткой.
Иван Беда, слыша стоны, понял, что надо что-то срочно предпринять. Потолковал с одним, с другим…
— Давайте сделаем так, — голос Беды был хриплый, — две трети будут стоять, остальные смогут прилечь.
Стеснились, плотнее прижались друг к другу, высвобождая место тем, кто оказался ближе к торцовой стенке вагона, дав им немного расслабиться.
Научно-популярный очерк об основных этапах освоения Сибири и Дальнего Востока.Большое внимание в очерке уделено освещению походов Ивана Москвитина, Василия Пояркова, Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Витуса Беринга, Геннадия Невельского и других русских землепроходцев и моряков.Институт военной истории министерства обороны СССР.Рассчитан на широкий круг читателей.
Наше Отечество пережило четыре Отечественные войны: 1612 г., 1812 г., 1914 г. (так называлась Первая мировая война 1914–1918 гг.) и Великую Отечественную войну 1941–1945 гг.Предлагаемый читателю исторический труд посвящен событиям 1612 года, 400-летие которых отмечается в 2012 году. С 2005 г. в память об этих событиях, сплотивших народ, 4 ноября отмечается как всенародный праздник — День единения России.В книге раскрываются военные аспекты национально-освободительной борьбы нашего народа против польской и шведской интервенции начала XVII в.
Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась одним из крупнейших событий всемирной истории — первым жестоким вооруженным столкновением двух держав с участием массовых армий и применением разнообразной сухопутной и морской боевой техники и оружия. Она явилась, по существу, предвестницей двух мировых войн первой половины XX в.: воевали две страны, но в политических и экономических итогах войны были заинтересованы ведущие государства Запада — Великобритания, Германия, США, Франция. Этот геополитический аспект, а также выявленные закономерности влияния новой материальной базы вооруженной борьбы на развитие стратегических и оперативных форм, методов и способов боевых действий по-прежнему обусловливают актуальность исторического исследования Русско-японской войны. На основе исторических документов и материалов авторы раскрывают причины обострения международных противоречий в Дальневосточном регионе на рубеже XIX–XX вв.
Сорок лет проработав журналистом в разных странах Африки, Рышард Капущинский был свидетелем двадцати восьми революций на разных концах Чёрного Континента и за его пределами. «Император» – его рассказ о падении империи Хебру Селассие I, «Шахиншах» – исследование механизма крушения режима шаха Реза Пехлеви.
Перед вами дневники и воспоминания Нины Васильевны Соболевой — представительницы первого поколения советской интеллигенции. Под протокольно-анкетным названием "Год рождение тысяча девятьсот двадцать третий" скрывается огромный пласт жизни миллионов обычных советских людей. Полные радостных надежд довоенные школьные годы в Ленинграде, страшный блокадный год, небольшая передышка от голода и обстрелов в эвакуации и — арест как жены "врага народа". Одиночка в тюрьме НКВД, унижения, издевательства, лагеря — всё это автор и ее муж прошли параллельно, долго ничего не зная друг о друге и встретившись только через два десятка лет.
Зло всегда более заметно, чем добро. Все знают, кто такой Герман Геринг – рейхсмаршал Великогерманского рейха, приговором Нюрнбергского трибунала признанный одним из главных военных преступников, приговоренный к смертной казни и покончивший с собой. Но мало кто слышал о младшем брате Германа – Альберте Геринге, который не только не вступил в НСДАП, но и, напротив, всю войну помогал тем, кто находился в смертельной опасности, – евреям и просто несогласным с нацистской государственной политикой. Альберт Геринг умер в середине 1960-х в забвении, и лишь недавно его жизнью снова заинтересовались.
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автобиографический роман «Здравствуй, молодость!» о молодежи 1920-х годов.
Гэта кніга складаецца з артыкулаў "нефармальнага" кшталту, якія друкаваліся ў розных сродках масавай інфармацыі. У розны час гэтыя людзі працавалі ў нашай краіне ў якасці замежных дыпламатаў. Лёсы іх склаліся па-рознаму. Нехта працуе ў іншых дзяржавах. Нехта ўжо выйшаў на пенсію. Нехта вярнуўся ў Беларусь у новай якасці. Аднак усіх яднае адно — гэта сапраўдныя сябры Беларусі. На момант размовы з імі не ўсе ведалі беларускую мову дасканала і саромеліся на ёй размаўляць, таму пераважная большасць артыкулаў напісана на рускай мове, аднак тэндэнцыя вывучаць мову той краіны, у якой яны працуюць, не толькі дамінавала, але і стала абавязковым складнікам прафесійнага жыцця замежных дыпламатаў.