Пока живы — надо встречаться - [44]
Среди участников побега находился и некто Бринь. Месяц назад, попав во второй блок с расстройством желудка и приглядываясь к обстановке, он понял, что в этом инфекционном блоке что-то затевается, ходили слухи про какой-то подкоп, до которого немцы не докопались. И был Бринь немало изумлен, когда позавчера вдруг нежданно-негаданно ему предложили бежать. Лежа сейчас ничком в немыслимо тесной норе, он обдумывал трагичность своего положения.
В самый последний момент на пути Бриня неожиданно появился медик с Кубани. Несмотря на то что тот был седой, как старик, Бринь узнал его по вертикальной складке между густых черных бровей и чуть выпуклым темно-карим глазам. Он увидел медика в раздаточной, где случайно оказался с ним в одной десятке. Тот окинул собравшихся внимательным взглядом, но Бринь, будто от зубной боли, скорчил на лице такую гримасу, что в эту минуту его не узнала бы и родная мать. Ошеломленный непредвиденной встречей, он не слышал, что говорил командир десятки, — перед глазами встала картина прошлогоднего выхода из окружения…
Тогда, после многодневных мытарств, оборванные и голодные, они — заместитель командира полка Солдатов, этот медик и он — забрались ночью в скирду. На рассвете Солдатов послал Бриня разведать, нет ли на хуторе немцев. У первой же хаты его схватили и втолкнули в горницу. Подгулявшие фрицы налили ему полную кружку водки и заставили выпить. Водка огнем ожгла внутренности, и показалось, что если не дадут сейчас кусок хлеба с салом, которым его дразнили, то он непременно умрет. И тогда Бринь привел немцев к скирде. «Эй, робя, будя в прятки играть!» — крикнул он. Никто не отозвался. Немцы выстрелили из ракетницы и подожгли солому. Из огня выкатился медик. А потом раздался взрыв противотанковой гранаты — это подорвался Солдатов.
Не хочется Бриню вспоминать, как избитого медика бросили в бункер, хотя тот пытался объяснить, что он врач, но солдаты только смеялись.
Наутро патруль нашел Бриня пьяным возле клуни. Пинком подняли его и втолкнули в колонну военнопленных, угоняемых на запад. Не знал, да и не мог он знать дальнейшую судьбу этого врача. И вот где пришлось встретить.
Не по себе стало Бриню от этих воспоминаний. Предчувствие скорой расплаты за предательство путало все мысли. Не радуясь сообщению по цепочке о том, что первая группа пошла, он медлил, но кто-то подталкивал его в подошвы ботинок, и, подчиняясь общему движению, Бринь все приближался к выходу. Когда же наконец вылез наружу, то, не зная, как вести себя — ни одного наказа не запомнил на инструктаже, — он сразу же поднялся на ноги и, пригнувшись, пробежал десяток шагов, кувырнулся в кювет, затем вскочил и, шаркая ботинками по булыжнику дороги, завертелся волчком от резкого окрика. Вдоль ограждения несся охранник. Метнувшись назад, Бринь повалился, передернулся, засучил ногами, втягиваясь в песчаное устье подкопа.
— На-кры-ли-и, — придушенным голосом сообщил он оцепеневшим людям.
Над самой головой раздался выстрел.
Николай Сусанов уже был на пути к освобождению, когда наверху раздался выстрел и пулеметная пальба огласила окрестности. Наступила мучительная минута разочарования и крушения всех надежд. По цепочке передали: «Возвращаться назад!» Весь туннель, заполненный людьми до отказа, застонал. Никто обратно ползти не хотел. Но вот наверху послышался топот, резкие голоса, выкрикивающие команды, и тогда один за другим десятки людей с досадой стали пятиться, пробираясь обратно в блок. Кто-то распорядился: отряхнуться и без шума расходиться по своим местам.
Сусанов вылез из штольни в коллектор и в тусклом свете разглядел врача Ивана Беду.
— Коля, задержись, — приказал Беда.
Сусанов подался по коллектору вправо. Здесь уже ждали Макс Иевлев со своим другом Щегловым и Мишка Ларин.
Когда последний человек вылез через лаз в раздаточную, Беда шумно вздохнул.
— Подкоп, видно, утром найдут. — В голосе послышалась ярость и отчаяние. — Надо сбить немцев с толку. Предлагаю вход в штольню со стороны приемной площадки засыпать.
Звук выстрела отозвался в груди Романа Лопухина жгучей болью: сорвалось, не всем удастся убежать. Судорожно метались прожекторные лучи, полосуя темноту, а белые ракеты, взлетающие вверх, выхватывали из темноты фигурки бегущих.
Добравшись до опушки леса, Лопухин увидел впереди себя Чистякова и Вострикова. Они поддерживали тяжело дышащего Хомича. Из-за деревьев показались Бухляев и Федоров, затем Стасюк и Семен Иванов. На ходу запрокидывал голову Харитон — ему не хватало воздуха. Подоспел Павка Кузенко и с ним еще несколько человек. В поле виднелись еще люди. С трудом отыскивая проходы в колючей проволоке, сразу же исчезали в лесу.
— Пора уходить, — тяжело дыша, произнес Стасюк.
Ломясь сквозь кустарник, все устремились через лес к реке Горынь. Лопухин в волнении то и дело оглядывался назад и, когда подбегали отстающие, спрашивал на ходу: кто выходил последним и что там произошло?
По сожженному мосту удалось перебраться на другой берег реки. Небо уже освобождалось от туч, проглядывали луна и звезды.
Беглецы, едва заслышав треск мотоциклов, сразу же углубились в густую, с не облетевшей еще листвой чащобу, торопились как можно быстрее уйти от погони.
Научно-популярный очерк об основных этапах освоения Сибири и Дальнего Востока.Большое внимание в очерке уделено освещению походов Ивана Москвитина, Василия Пояркова, Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Витуса Беринга, Геннадия Невельского и других русских землепроходцев и моряков.Институт военной истории министерства обороны СССР.Рассчитан на широкий круг читателей.
Наше Отечество пережило четыре Отечественные войны: 1612 г., 1812 г., 1914 г. (так называлась Первая мировая война 1914–1918 гг.) и Великую Отечественную войну 1941–1945 гг.Предлагаемый читателю исторический труд посвящен событиям 1612 года, 400-летие которых отмечается в 2012 году. С 2005 г. в память об этих событиях, сплотивших народ, 4 ноября отмечается как всенародный праздник — День единения России.В книге раскрываются военные аспекты национально-освободительной борьбы нашего народа против польской и шведской интервенции начала XVII в.
Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась одним из крупнейших событий всемирной истории — первым жестоким вооруженным столкновением двух держав с участием массовых армий и применением разнообразной сухопутной и морской боевой техники и оружия. Она явилась, по существу, предвестницей двух мировых войн первой половины XX в.: воевали две страны, но в политических и экономических итогах войны были заинтересованы ведущие государства Запада — Великобритания, Германия, США, Франция. Этот геополитический аспект, а также выявленные закономерности влияния новой материальной базы вооруженной борьбы на развитие стратегических и оперативных форм, методов и способов боевых действий по-прежнему обусловливают актуальность исторического исследования Русско-японской войны. На основе исторических документов и материалов авторы раскрывают причины обострения международных противоречий в Дальневосточном регионе на рубеже XIX–XX вв.
Книга о великом русском ученом, выдающемся физиологе И. П. Павлове, об удивительной жизни этого замечательного человека, который должен был стать священником, а стал ученым-естествоиспытателем, борцом против религиозного учения о непознаваемой, таинственной душе. Вся его жизнь — пример активного гражданского подвига во имя науки и ради человека.Для среднего школьного возраста.Издание второе.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.
Литературный портрет знаменитого норвежского писателя Юхана Боргена с точки зрения советского писателя.
Перед вами дневники и воспоминания Нины Васильевны Соболевой — представительницы первого поколения советской интеллигенции. Под протокольно-анкетным названием "Год рождение тысяча девятьсот двадцать третий" скрывается огромный пласт жизни миллионов обычных советских людей. Полные радостных надежд довоенные школьные годы в Ленинграде, страшный блокадный год, небольшая передышка от голода и обстрелов в эвакуации и — арест как жены "врага народа". Одиночка в тюрьме НКВД, унижения, издевательства, лагеря — всё это автор и ее муж прошли параллельно, долго ничего не зная друг о друге и встретившись только через два десятка лет.
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автобиографический роман «Здравствуй, молодость!» о молодежи 1920-х годов.