Пока я жива - [22]

— А горло должно болеть?

Адам качает головой.

— У меня такое ощущение, будто оно сжимается.

— Это пройдет.

Но по его лицу пробегает тень испуга.

Зои сверлит его взглядом:

— А ты не переборщил с дозой?

— Нет! Все будет хорошо, просто ей нужно подышать.

Но в его голосе слышится сомнение. Наверняка он думает о том же, о чем и я, — что я не такая, как все, мой организм реагирует по-другому и, может, зря я попробовала грибы.

— Пойдем на воздух.

Я поднимаюсь, и Адам ведет меня по коридору к двери.

— Подожди на крыльце, я принесу тебе куртку.

Фасад дома в тени. Я стою на крыльце, стараясь дышать глубже и не впадать в панику. От крыльца идет тропинка к подъездной дорожке, на которой стоит машина Адамовой мамы. По бокам тропинки растет трава. Почему-то сегодня она выглядит не так, как всегда. Дело не только в цвете: она короче, чем обычно, и торчит, как щетина на бритой голове. Чем дольше я смотрю на дорожку, тем больше убеждаюсь, что на крыльце и на дорожке безопасно, но трава таит угрозу.

Я вцепляюсь в дверной молоток, чтобы уж наверняка не соскользнуть в траву, и в это мгновение замечаю, что в двери дырка, похожая на глаз. Все круги и завитушки в деревянной двери сходятся к этой дыре, и кажется, будто дверь соскальзывает внутрь самой себя, закручиваясь и снова раскручиваясь. Круги движутся медленно и плавно. Я долго не могу оторвать от них глаз. Потом упираюсь взглядом в дыру, но там ничего не видно; я захожу в дом, закрываю дверь и смотрю в дыру с другой стороны. Мир отсюда кажется другим; подъездная дорожка вытягивается в ниточку.

— Как твое горло? — спрашивает появившийся в коридоре Адам и протягивает мне куртку.

— Ты когда-нибудь смотрел сквозь эту дыру?

— У тебя огромные зрачки! — замечает он. — Лучше пойдем-ка на улицу. Надевай куртку.

Это парка с капюшоном, отороченным мехом. Адам застегивает молнию. Я чувствую себя маленьким эскимосом.

— А где твоя подружка?

Я недоумеваю, о ком он спрашивает, потом вспоминаю о Зои, и меня переполняет нежность.

— Зои! Зои! — зову я. — Иди посмотри!

Улыбаясь, Зои приближается ко мне по коридору;

взгляд ее глубок и темен, как зима.

— Какие у тебя глаза! — ахаю я.

Зои изумленно вглядывается в меня:

— И у тебя!

Мы таращимся друг на друга, пока не соприкасаемся носами.

— Там на кухне коврик, — шепчет она. — В нем целая вселенная.

— И в двери. Если смотреть сквозь нее, вещи меняют форму.

— Покажи.

— Извините, — перебивает Адам. — Не хочу портить вам удовольствие, но, может, вы хотите прокатиться?

Адам достает из кармана ключи от машины и показывает нам. Чудо, а не ключи!

Он оттирает Зои от двери, и мы выходим из дома. Адам наводит ключ на машину, и та приветственно пищит. Я спускаюсь с крыльца, осторожно ступаю на тропинку, предупредив Зои, чтобы она делала так же, но она меня не слышит. Она танцует на лужайке: похоже, ей хорошо. Наверно, ей все видится иначе.

Я сажусь на переднее сиденье рядом с Адамом; Зои забирается назад.

Минуту мы сидим молча, потом Адам любопытствует:

— Ну, что скажете?

Но я ничего ему не рассказываю.

Я замечаю, как заботливо он касается руля, словно кормит с рук какое-то диковинное животное.

— Люблю эту машину, — признается он.

Я понимаю, что он имеет в виду. Мы сидим в салоне, словно внутри дорогих часов.

— Раньше она принадлежала моему папе. Мама не любит, когда я на ней езжу.

— Тогда, может, останемся здесь? — выкрикивает с заднего сиденья Зои. — Будет классно!

Адам поворачивается к ней и медленно произносит:

— Я вас куда-нибудь свожу. — Он поясняет: — Я просто хотел сказать, что мама этому не обрадуется.

Зои кладет ноги на сиденье и недоверчиво качает головой.

— Эй, поаккуратней ботинками! — орет Адам.

Зои тут же садится и тычет в него пальцем.

— Посмотри на себя! — говорит она. — Ты похож на собаку, которая собралась нагадить там, где нельзя!

— Заткнись, — обрывает ее Адам, и я изумляюсь, потому что не подозревала, что он способен прикрикнуть.

Зои откидывается на спинку сиденья.

— Поехали уже, чувак, — бормочет она.

Я даже не заметила, когда он успел завести машину. Двигатель дорогого автомобиля работает неслышно. Но вот мы выезжаем по дорожке из ворот, сколь зим мимо домов с палисадниками, и меня охватывает восторг. Эта поездка откроет передо мной новые возможности. Папа говорит, что все свои лучшие песни музыканты пишут под кайфом. Значит, со мной приключится что-то удивительное. Я верю. И возьму это с собой в повседневную жизнь. Как Священный Грааль.

Я опускаю стекло и высовываюсь по пояс в окно. Зои тоже. Ветер бьет мне в лицо. Я чувствую прилив сил. Я вижу то, чего раньше не замечала, вычерчиваю контуры чужих жизней. Симпатичная девушка во все глаза смотрит на своего парня и так многого от него хочет. Мужчина на автобусной остановке причесывается; чешуйки перхоти, мерцая, облетают, словно незнакомец оставляет на земле частичку себя. Рядом с ним, осознавая тщету и краткость всего сущего, заходится в крике ребенок.

— Смотри, Зои, — говорю я.

Я указываю на дом с открытой дверью. Мелькает прихожая; мама целует дочку. Девочка медлит на крыльце. Да я же тебя знаю, думаю я. Не бойся.

Зои почти вылезла на крышу машины: забралась с ногами на сиденье и снаружи заглянула ко мне в окно. Она похожа на русалку на носу корабля.