Пока варилась каша - [11]

— Тут что, в лайфе одни чины?.. — спросила неведомо у кого Мэгги.

— Пошли, — велел Джейсон и двинулся в темноту калиткиного проема.

Они миновали длинный, метров, наверное, в десять, с полукруглым сводом тоннель, в конце которого хорошо просматривалась длинная, обсаженная с двух сторон деревьями каменная широкая дорожка, ведущая к красному дому с резными дверьми, и только в конце пути Чесотка сообразил, что это, собственно, все и были ворота. То есть стена, опоясывавшая поместье, соответственно имела десять, или около того, метров в толщину. В тоннеле было даже холодно: толстые глыбы камня да защитное поле делали свое дело.

— Цзибафак… — восхищенно присвистнула Мэгти, когда они выбрались на свет.

Журчание воды стало ближе.

Джейсон полностью разделял ее восторг, однако же ругаться не стал, хотя Тэнк Соммерс, наверняка уже покойный, на его месте нашел бы что сказать. Потому что вокруг расстилался зеленый сад — куча разлапистых деревьев, в листьях которых виднелись спелые плоды, а справа — справа с невысокой искусственной горки низвергался карликовый водопадик, и вода, попетляв причудливо между крупными камнями, вливалась в небольшое озеро почти круглой формы, а над озером круто выгнулся игрушечный мостик с ажурными перилами. На мостике, спиной к пришедшим, стоял, заложив руки за спину, некий человек в пурпурном халате с широким поясом и созерцал двух неизвестной Чесотке породы пичуг, которые увлеченно обсуждали свои птичьи дела на нависшей над озерцом ветке. Человек был невысок, на его широкие плечи ниспадали длинные, перехваченные золотистой лентой седые волосы, прислоненная к перильцам, ждала тросточка со странно изогнутой рукоятью.

Страж весьма почтительно кашлянул, и стоявший на мосту обернулся.

Птички, будто поняв, что на них больше не любуются, снялись с ветки и улетели прочь.

— Приветствую вас! Я — Чэнь Чжун-чжэн. — Человек взялся за трость и степенно, слегка прихрамывая, стал спускаться с моста. — Старый Лун всегда посылал ко мне хороших людей. — Остановился перед Джейсоном. — Вы ведь хорошие люди?

— Ну… — Чесотка замялся: никто никогда не задавал ему подобного вопроса, и Джейсон внезапно понял, что не знает, как отвечать этому пожилому китайцу с длинным благородным лицом, которое совершенно не портили весьма редкие и тоже седые усы и борода. Китаец между тем терпеливо ждал и в свою очередь внимательно Чесотку разглядывал. — Мы… Мы скорее хорошие.

— Верняк! — поддержала его Мэгги. — Мы гиперкульные челы, у которых случился небольшой трабл. Наш, пигуфака, шип накрылся, — пояснила племянница и мило улыбнулась Чэню, демонстрируя старательно вычерненные верхние резцы.

Насчет гиперкульности Чесотка не был так уж уверен, потому как все еще продолжал обдумывать проблему своей хорошести. Одно он знал совершенно точно: сад, в котором обитал старикан с палкой, все эти фрукты и птички, а также водопад с озером его несказанно обрадовали. И не только потому, что оазис сей располагался посреди самой большой пустыни, которую ему только доводилось видеть, но и оттого, что это была та самая живая природа, к ненавязчивому единению с которой Джейсон всегда по мере сил стремился.

— Да, — сказал он более уверенно. — Мы, пожалуй, хорошие.

Чэнь удовлетворенно прикрыл веки.

— Молодость спешит, — погрозил он, улыбаясь, пальцем Мэгти, — опыт не столь категоричен, — кивнул он Чесотке. — Лю, вели накрыть в саду. Я приму гостей близ утуна.

Утун оказался довольно высоким деревом с толстенным стволом; рядом с ним притулилась небольшая открытая беседочка — маленькая, не больше чем на четверых. Беседочка, ясное дело, была насквозь китайская, то есть под затейливой крышей с загнутыми углами, и крыша эта опиралась на четыре расписных столба.

Когда неторопливо вышагивавший впереди гун и Джейсон с Мэгги, поплутав по тропкам меж кустов и деревьев, добрались до беседки, там уже стоял небольшой низкий столик, на котором высилась пара фарфоровых бутылочек, а также были расставлены всякие палочки-тарелочки.

— Прошу, — взмахнул широким рукавом Чэнь. Чесотка опустился на полированный пол и с удивлением понял, что и пол, и беседка — все это сделано из дерева.

— Натуральное? — на всякий случай спросил он у хозяина, хотя ответ и так был очевиден: натуральное. Даже по дилетантской оценке Джейсона беседка стоила астрономических денег. Состоятельность Чэня выросла в глазах Чесотки до совершенно невообразимых высот: еще бы, натуральное дерево, громадный колпак силового поля над внушительным поместьем, десятиметровая стена вокруг… У Чэня кредитка должна быть толщиной с кирпич. Или даже с два кирпича.

— Конечно, — подтвердил гун и наполнил три микроскопические фарфоровые стопки. — Однако позвольте узнать ваши имена.

Чесотка позволил, покосившись при этом на Мэгги весьма выразительно: молчи, лучше молчи! Речевые обороты племянницы иногда ставили его в тупик: вот и сейчас вдруг девчонка брякнет что-нибудь, из-за чего этот самый гун Чэнь откажется предоставить им возможность связаться со страховой компанией!

— Печально, весьма печально, — с сожалением пожевал губами Чэнь, узнав про бесславный конец «Моисея-17», и налил по второй стопке. В фарфоровых бутылочках содержалась крепкая рисовая водка, которую Чесотка однажды пробовал в Тибете — ничуть не хуже виски; это тоже была весьма дорогая игрушка. — И какие у вас и вашей племянницы теперь планы?