Пока ты не спишь - [56]
Аманда не обращала на них внимания. Ей плевать на всех жителей этой деревни живых мертвецов, хосписа под открытым небом! Она уже в шестнадцать лет поняла, как относится к ним… Пусть мамаши, окружившие ее у школы, отправляются в ад! Как же эти сучки радовались, что «позор» пал не на их головы, что истерику закатил Малон, а не их бесценные детки!
Слыхали, как он с ней говорил?
Ты – не моя мама…
Если бы мой ребенок позволил себе такое…
Аманда чихать хотела на этих сорок, и на стервятников из мэрии, и на бездельников, которые шляются по улицам и как попугаи повторяют все, что услышат. Она поспешила уйти, забрав Малона, потому что поняла: директриса разговаривает с легавым. И не с каким-то там рядовым инспектором…
Родительницы шептались об этом у школы еще до того, как Малон устроил представление с рыданиями и воплями. Слухи полезны. Они как вечерний выпуск новостей – помогают быть в курсе грядущей катастрофы.
Полицейский заявился в школу из-за трупа, найденного на мысе де ла Эв. По всему выходит, что убили школьного психолога, который каждый четверг встречался в школе с «проблемными» детьми.
Аманда свернула на улицу Дебюсси.
Тупики Верхнего Манеглиза складывались в лабиринты с тротуарами, пустовавшими в это время дня. На работу все уходят рано, возвращаются поздно, а на уик-энд обязательно куда-нибудь уезжают. Люди, живущие здесь, напоминают постояльцев отеля. Они на тридцать лет закабалили себя кредитами и теперь вынуждены заниматься «самообслуживанием»: копаются в саду, готовят первый завтрак, меняют постельное белье и драят сортир!
Малон потихоньку успокаивался. Он все еще всхлипывал, но теперь обнимал Аманду за шею, и ей стало легче нести сына. Она чувствовала холод его слез, биение маленького сердца, ласку плюшевой шерстки Гути…
Через пять минут они будут в безопасности.
Во всяком случае, на первый взгляд.
Аманда судорожно соображала, что делать дальше.
Остаться дома? Сделать вид, что ничего не случилось?
В полдень вернется Димитри. Он всегда приходит обедать в одно и то же время.
Может, стоит поговорить с ним? Принять решение вместе. Правильное решение. Если такое существует…
Из-за зарослей туи доносился лай собак. Датские доги, сторожевые псы. Каждый житель лабиринта купил себе персонального Минотавра. Все сидят по домам, но слушают сарафанное радио. Манеглизцы говорят с манеглизцами. Новость о смерти Василе Драгонмана разнесли по деревне почтальон и булочник. Какой-то журналист уже выложил статью на grand-havre.com, разместив снимок обгоревших останков и мотоцикла на мысе де ла Эв. Три фразы и десяток вопросительных знаков. Мы знаем, кого убили, знаем, где убили. Остается понять, почему убили и кто это сделал.
Малон беззвучно дышал, уткнувшись в грудь Аманды. Наверное, заснул. Она свернула на улицу Шопена. До их дома в конце тупика оставалось метров семьдесят, не больше. Аманда срезала через пустую стоянку, не замедлив шага, не повернув головы в сторону окна Девот Дюмонтель. Визгливый лай собаки за спиной вонзался в мозг, как звонок будильника, который некому заткнуть.
Василе Драгонман. Сгорел заживо. Хорошая новость, что и говорить.
Живой он был для них опасен…
Но что, если мертвый он стал еще опаснее?
Агент Бурден стоял неподвижно, как вековая приморская сосна, привычная к порывам ветра. Время поджимало, но он не решался повысить голос.
– Телефон, майор!
Марианна смотрела на мыс де ла Эв, мысленно отмечая каждую деталь открывающейся панорамы.
Василе Драгонман приехал сюда не случайно.
Нужно приказать экспертам все тут прочесать. Они будут ворчать, но это неважно. Психолог точно что-то искал.
Она попыталась мысленно представить себе карту, которую ей показывал Василе, но не смогла вспомнить отмеченные им места, черточки, стрелки и разноцветные кружки. Зато его слова – каждое слово – отпечатались в мозгу навсегда.
Я продвинулся в определении места. Все, что соответствует описанию прежнего дома Малона, я объеду за один день.
Им придется начать расследование с нуля, отталкиваясь от заметок Василе, рассказов Малона, историй Гути. Утром Марианна послала Ж. Б. в манеглизскую школу, чтобы он побеседовал с директрисой. Лейтенант сделал кислую мину – он всю ночь провел на месте происшествия, – но начальница не оставила ему выбора. Ничего, не развалится, крюк всего-то в десять километров.
– Майор…
Наконец-то обернулась!
– Вам звонят… – Бурден протянул трубку. – Срочный вызов.
– Марианна? Вы что там, обалдели?! – Дед вопил как потерпевший. – Ларошель позвонил!
– Хирург?
– Ты знаешь другого Ларошеля? Тимо Солер только что с ним связался. Сказал, что теряет сознание, что рана снова открылась, что он не может шевельнуться. Назначил встречу.
– Проклятье! Где?
– Не падай в обморок, милая, – у него в убежище! На улице де ла Бель-Этуаль, в самом сердце квартала де Неж.
Марианна на мгновение закрыла глаза, подставив лицо ветру, но у ветра было другое, более важное дело – он спешил развеять пепел человека, которого она не успела полюбить.
