Пока ты молод - [19]
Сергей откинулся на мягкую спинку сиденья, прогретую лучами солнца, пробивающимися сквозь заднее окошко автомобиля. Ему вспомнились терпкие запахи пырейных зарослей жирночерноземного участка в самом дальнем углу последнего, шестого, поля колхоза. Заброшенный в дни войны, он зарос буйными густыми бурьянами, в которых находили надежное пристанище лисицы, хори, ласки. Кое-кто из копповцев утверждал даже, что там бывали и волки и козули. Туда из-за отдаленности не гоняли стада пастухи, а нехватка лошадей и инвентаря долго мешала колхозу в первые послевоенные годы развернуть там сенокос. Только в сорок седьмом году этот участок снова, как выразился потом дядя Гриша, приручили.
В то памятное лето Сергей и Михаил с наступлением школьных каникул сразу же оказались в поле. Их послали прицепщиками к дяде Грише, который был тогда трактористом и водил по копповской степи старый, доживающий свои последние дни «ЧТЗ». Им троим и выпало на долю «приручить» залежи. Было невыносимо трудно, особенно ночью: через каждые сто — сто пятьдесят метров лемехи пятикорпусного плуга забивались горячей, спрессованной черноземной массой и выползали на поверхность земли. Трактор останавливался, и начиналась тяжелая, до колик в боку чистка. На зубах скрипела пыль, то пресная, безвкусная, то горько-полынная. Она набивалась в уши, слепила глаза, ползла за ворот пропотевшей рубахи, отчего чесались спина, грудь. А все это вместе подкреплялось постоянным недоеданием. Но зато что-то восторженное, приятно дурманящее заполняло душу, бодрило усталое тело, когда из густого и высокого разнотравья выбегали облезлые, вылинявшие лисьи семьи и, удивляясь, исчезали в близлежащих желтеющих клиньях пшеницы: старые самцы и самки, тревожно, настороженно озираясь, молодые, безмятежно дурачась, гоняясь за вспархивающими перепелами… После таких изнурительных бессонных суток хотелось сразу же прилечь, уснуть у незаглушенного трактора. Но никто из них не ложился, они шли, пошатываясь, к деревне: до нее одиннадцать километров — почти два часа ходьбы… Сергей хорошо помнит, что именно в те дни он написал в школьной тетрадке свои первые корявые рифмованные строки.
Как же теперь он мог не поехать туда, не взглянуть на «залежи», не потеребить в ладонях комок их зернистой, жирной, плодючей земли? В памяти всплывает далекая ночь, отец, засады в морозных буртах, лунная лисица… Там начиналось его детство… На залежах тоже были лисицы. И восторг. Но кончалось детство. Наступала пора зрелости, труда и, кажется, поэзии…
Автомобиль слегка подпрыгнул и, покачиваясь на твердых грудах, пошел тише.
— Кто-то из нерасторопных трактористов, разворачиваясь, прихватил дорогу, — сердито объяснил дядя Гриша. Потом, полуобернувшись, добавил, но уже мягче: — Или, скорее всего, прицепщик зазевался, не выключил плуг, и получилась вылазка на дорогу. С нами, кажется, не случалось такое, правда, ребята? — он уже всем корпусом повернулся к друзьям и заговорщицки подмигнул им.
— Конечно, не случалось! — почти в один голос выпалили те и рассмеялись, припомнив свои такие же «вылазки».
— Тоже мне расхвастались, — с притворным осуждением вставил Войленко. — Вы что же, ставите под вопрос мою память? — Затем, меняя тон и задумчиво вглядываясь в мелькающие, как спицы в бегущем колесе, ровные ряды подсолнечника, он продолжал: — Как меняется время, люди. Взять хотя бы тот же сорок седьмой год. Тогда на прицепку, бывало, и силой не затянешь. На школьниках выезжали. А теперь отбою нет: пошли меня, нет, меня пошли. Потому что сейчас прицепщик и зарабатывает больше и на счету хорошем в колхозе. — Председатель мечтательно вздохнул. — Правда, доживают они, прицепщики, свои последние дни. В том смысле, что профессия их былью порастет. Техника пойдет навесная.
Вдруг он свернул вправо, и под шинами начали похрустывать прошлогодние пересохшие стебли осота и полыни. Необъезженная дорога напоминала широкую межу.
— Ну, вот мы и приехали, — сказал Сергей и приготовился открыть дверцу.
Машина остановилась. Все не спеша вышли. Сергей с минуту постоял, затем, сорвавшись с места, с мальчишеской легкостью побежал по междурядьям высокой цветущей конопли. И сразу же его дыхание перехватило, обожгло терпким, застоявшимся запахом.
— Тю на него! — как-то недоумевающе крикнул Михаил, но тут же неожиданно бросился сам следом за ним.
— Хлопцы, вернитесь! — долетел до Сергея голос дяди Гриши. — Нет его там, стащили в балку.
— Кого? — спросил Войленко.
— Разбитый каток. Рубчатый, каменный. Влез он однажды ночью промеж лемехов. Часа два возились с ним. Воротынцев, кажется, тогда стишок о нем написал. Как-то придя на смену, достал из сумки с харчами исписанные тетрадные листки и читал нам с Михаилом. И все время тыкал пальцем в тот каток.
— Вон оно что, — протянул задумчиво Войленко. — Пускай их! Побегают, побегают и вернутся. Хорошо, что не забыли.
Те в самом деле скоро вышли из конопли, удрученные неудачей.
— Дядя Гриша, а где он, в балке? — умоляюще спросил Сергей.
— Не помню, Серега. Не станем же мы его искать в лопухах да полыни. Поедем лучше к «Лидии». Ту мы определенно найдем, ручаюсь.
Антарктика и Москва, китобойная флотилия и городская больница — место действия; пилот вертолета и врач — главные герои романа. Автор показывает своих героев в часы и дни высочайшего духовного напряжения, драматических событий, сложных жизненных ситуаций — это те «звездные часы» в жизни, когда обстоятельства требуют проявления лучших человеческих качеств.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.