Пока Оно спит - [3]

Закончив с зеленью, Катрина подошла к окну и устремила взгляд на тот самый сквер, через который недавно проходила. И хоть ответом на ее монологи было полное безмолвие и тишина, она продолжала говорить.

— Аренду сегодня заплатила. Все нормально. Сентябрь получился на удивление хорошим. Еще бы октябрь и ноябрь так, и я расплачусь за долбаный Фольксваген. Я до сих пор не врубаюсь, какой черт попутал меня его купить. Я скучаю по Мазде. Наверное, я его продам, когда расплачусь за него. Он большой и неудобный. И бесит меня. Вот так. Сегодня разбирала отчеты за прошлые года. Магазин постепенно, хоть и не спеша, но прибавляет. Наша с тобой маленькая антикварная лавка. Хоть и говорят, что я вполне потянула бы что-то посерьезней, но я и в мыслях не допускаю закрыть его. Лина меня все склоняет заняться шмотками. Какого хрена? У нее на шмотках, и я точно это знаю, помимо аренды и товара остается меньше трех тысяч. Но она всех уверяет, что у нее все отлично. Сука, — злорадно улыбнулась Катрина, — хочет, чтоб и у меня все было «отлично». Сегодня пришло двенадцать новых часов, и двое я сегодня же и продала. Еще какая-то бабка купила, наконец, эту долбаную картину с подсолнухами. Наконец. Она явно пришибленная. Первый раз приперлась ко мне два месяца назад. Говорит: «Сколько стоит»? Я говорю, что шестьдесят франков. Она отвечает, мол, дорого, если б пятьдесят пять, то еще можно. Я скинула до пятидесяти семи, она сказала, что подумает. Приходит через месяц, спрашивает: «Еще пятьдесят семь»? Говорю, что да, а она мнется и башкой машет. «Нет, дорого» говорит и уходит. Я говорю: «Ладно, вам за пятьдесят пять отдам». А она говорит, что все равно дорого. Ну, сука, думаю, иди, ищи дешевле. Думала, наверное, что я буду каждый месяц скидывать ей по два, по три франка. Сегодня приходит и говорит: «Ну что дочка, пятьдесят пять еще»? Говорю: «С какой стати? Минимум за пятьдесят семь, из уважения к вашему возрасту». Она давай хныкать, что прошлый раз за пятьдесят пять было. А я ей говорю, что закупочные цены выросли, мне тоже нужно на что-то жить и так далее. А по ней прямо видно, что старуха мерзкая и сварливая, видимо, такими методами и привыкла брать. Минут пятнадцать ныла и торговалась, но я с пятидесяти семи не сдвинулась. Любой бы другой старушке и десять франков бы скинула, но не этой. И забрала. Отсчитала пятьдесят семь и забрала. Может мне и должно быть стыдно, но мне не стыдно. В общем, на работе пока порядок, и я, в принципе, довольна. Меньше четырех тысяч франков я не зарабатываю. Нормально? Я считаю, что да. Нормально. Я помню, как мы с тобой боялись прогореть, ты все меня отговаривал, а я настаивала, хотела некой самостоятельности. На самом деле — мне было просто интересно — получится у меня или нет. Пока получается. Тысячи четыре в месяц чистыми — это неплохо. Но если верить Лине, то и две — это отлично. Вот и думай.

Катрина отошла от окна и приоткрыла крышку кастрюли, вода в которой уже закипала.

— Сколько там ему кипеть надо? Минут пятнадцать? Пятнадцать, — прочла она на упаковке. — Вина охота.

Девушка принесла из спальни откупоренную бутылку красного вина и налила себе половину бокала. Сделала небольшой глоток и поморщилась.

— Гадость. Вкусная гадость.

Катрина вновь подошла к окну, но вдруг дернулась всем телом и вскрикнула, быстро поставила бокал на стол и, побежав в прихожую, затараторила:

— Я же совсем забыла. Ты не поверишь, что я нашла сегодня. Разбирала старые бумаги на работе. И в какой-то папке… — она вернулась в кухню, роясь в своей сумочке, — да… и в какой-то папке, наверное, за позапрошлый год… нет, наверное, все-таки за одиннадцатый. Да куда же я ее засунула, мать твою… скорее за одиннадцатый, потому что на озере мы были в одиннадцатом, — Катрина продолжала судорожно, но тщетно рыться в сумочке, выбрасывая на стол, все, что попадалось ей в руки. — Да что за издевательство, а?! — вскрикнула она, и тут же хлопнув себя ладонью по лбу, отбросила сумочку в сторону и вновь бросилась в прихожую. — Вот дура, я же ее в карман пальто сунула перед уходом. Сейчас!

Девушка неловким движением вытащила из кармана пальто фотографию небольшого размера, провела по ней пальцами правой руки и медленно прошла в спальню. Она села на кровать и с нежной улыбкой устремила взгляд на фото, на котором она была запечатлена в объятиях высокого, светловолосого парня. Они стояли в высокой траве, которая поднималась им практически до пояса, на фоне Карленского озера.

— Твоя любимая фотография. Ты попросил меня распечатать ее для тебя, чтобы всегда она была при тебе. Говорил, что это больше чем фотография, что на ней сфотографированы не наши тела, а наши души. Знаешь, милый, — Катрина весело засмеялась, — я смотрю на нее и в упор не вижу никаких душ. Все-таки — это просто наши тела. Да… все просто. Хорошо там было. Я думаю съездить туда как-нибудь. Знаешь, даже в Альпах мне не так понравилось, как в Карлене, это действительно был наш самый классный отдых. — Катрина вздохнула. — Потом ты ее потерял, я помню, ты очень расстроился. Весь дом перерыл вверх дном, а, оказывается, забыл в магазине. Или специально выложил, и вылетело из головы, кто знает. Я поставлю ее здесь, рядом с тобой.