Пока Оно спит - [2]

Сантория — важный мировой финансовый центр, и входит в десятку стран — крупнейших экспортеров капитала.

Высоко развит уровень культуры и образования, в каждом крупном городе обязательно имеются театры, музеи, университеты. Шедевром архитектуры классицизма является здание филармонии в Касте, модернизма — театр Оперы в Мэйвертоне. В стране несколько католических храмов эпохи барокко, во многих городах Старой Сантории сохранились мелкие архитектурные памятники средневековья. Квартал «Старый Город» в Санторине, замок Арстад и многие другие исторические объекты Сантории объявлены организацией ЮНЕСКО памятниками мирового значения.

Но главной достопримечательностью Сантории являются люди, которые ее населяют. Люди — самое крупное богатство любого государства на планете, в том числе и Сантории. Перипетии судеб, темные закоулки сознаний, мысли и поступки. Мотивы, которые порождают желания и стремления. Желания и стремления, которые порождают пути и средства. Целый мир, замкнутый в каждом отдельном человеке; спектакль, разыгрываемый на сцене человеческого миропонимания; роль, ради которой каждый приходит в этот мир. Счастье и горе, любовь и ненависть, добро и зло — все вечное, что можно найти в этом мире, без труда можно найти и в Сантории. Все, на чем стоит наш мир не обошло стороной и эту страну. Ежедневные постановки самого колоссального аттракциона — жизни. Ее индивидуальные сценарии — такие похожие и знакомые.

Вот, собственно, и все.

Добро пожаловать!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОКА ОНО СПИТ

Прохладный сентябрьский вечер опускался на городские улицы. Ветер подул сегодня сильнее обычного, вынуждая тем самым повыше застегивать куртки и поднимать воротники. Однако Катрина намеренно решила немного увеличить путь к дому и пройти лишних двести шагов через небольшой сквер, который располагался по левой стороне улицы Виктора Гюго, в то время как дом в котором жила девушка, находился в ста метрах справа. Войдя в сквер, Катрина замедлила шаги и стала глубокими вдохами ловить прохладный воздух, в котором уже не ощущалось томящих летних ароматов, уступивших место бодрящей осенней свежести. Пройдя шагов тридцать, она присела на лавку, и, прикрыв веки, просидела так около минуты, наслаждаясь тишиной, которую нарушал лишь шелест листьев, развеваемых ветром. Открыв глаза, девушка зацепилась взглядом за кленовый лист, который порывом сорвало с ветви и теперь кружило в метре над землей. Но каким-то образом, когда лист был уже готов опуститься к своим павшим собратьям, новый порыв ветра подхватывал его и вновь уносил ввысь. Катрина встала и, поймав нерадивый листок, опустила его на землю, после чего, тем же неторопливым шагом продолжила путь домой.

В подъезде своего дома ее чуть не сбил с ног мальчишка лет шести, бежавший по лестнице перепрыгивая через две ступени.

— Тише, тише! — улыбнулась Катрина. — С ног собьешь ведь!

— А моя мама говорит, что вы — сумасшедшая, — отозвался ребенок и сбавил шаг.

— А почему твоя мама так говорит? — Катрина аккуратно тронула ребенка за плечо, тем самым остановив его, и внимательно посмотрела ему в глаза. Она знала, что это сын ее соседей этажом выше.

— Потому что… — ребенок смутился, и хотел было продолжить путь, но Катрина крепче стиснула его плечо. — … Вы постоянно разговариваете! — выпалил он, и вновь собирался вырваться.

— Так вот, — строго сказала Катрина осмыслив услышанное. — Передай своей маме, чтобы она лучше следила за своими килограммами, а не за чужими словами. Понял?

Катрина отпустила мальчика, и тот быстро помчался вниз по лестнице.

Поднявшись на третий этаж, девушка отперла ключом дверь своей квартиры и, постояв десять секунд, вошла. С какой-то грустноватой и задумчивой улыбкой на лице, она прошла в кухню и принялась выкладывать на стол купленные по дороге домой продукты.

— Знаешь, — тихим голосом и все с той же улыбкой на лице заговорила Катрина, — я так обожаю эти первые осенние холодные ветра. Что-то в них есть чарующее… ну, по крайней мере, в моем понимании. Что-то необъяснимое и новое они приносят с собой каждый год. Да… вот только мы не в состоянии понять, что именно. Будто своей свежестью они хотят утолить какую-то нашу жажду, но это свежесть растворяется в наших застоявшихся и задыхающихся душах… вот это я загнула, — улыбнулась девушка, откладывая пустой пакет.

— Я оставила машину на работе, — продолжала неторопливо говорить Катрина, доставая из шкафа небольшую кастрюлю. — Хотела насладиться этим воздухом. Не знаю… может это и смешно? Но мне все равно. Что смешного, если мне нравится ветер? Да, хотела поужинать в ресторане, точнее, если честно в какой-то забегаловке, но по дороге мне вдруг дико, прям до крика, захотелось просто отварного риса с зеленью, и залить его пообильнее соевым соусом. Что может быть проще? Но ты ведь знаешь, что рис — это мой враг номер один на кухне. Поэтому вот, — девушка указала на купленные продукты. Набрав воды в кастрюлю и поставив ее на плиту, она распаковала коробку с рисом и положила один стограммовый пакетик в воду.

— Не удивлюсь, если даже в этом пакете он у меня получится сплошным белым комком. Да… это будет уже патология; даже смотреть будет стыдно, не то, что есть. Какого черта? Я ведь люблю рис, почему он меня не жалует? Тут что, нужны специальные способности? Особое отношение? Хрен с ним. Ножи совсем тупые, — продолжала Катрина, помолчав минуту и нарезая зелень. — Я так редко ем дома. Как будто сложно постоять у плиты полчаса, вместо того, чтобы таращиться в монитор компьютера. Бред какой-то. Оно же ведь, когда сам готовишь, то намного вкуснее, чем даже от шеф-повара какого-нибудь ресторана. Да… что-то я сегодня об этом на работе подумала, когда мы с Линой обедали каким-то получерствым пирогом в соседней кофейне. Хотя, скорее всего, это мне он показался таким, потому что кофе показался мне тоже похожим на коричневую кипяченую воду. Нет, я не то, что брезгую там, или еще что… просто, думаю, пару раз в неделю нужно есть что-то свое. Хотя за два года я уж точно и окончательно разучилась готовить. Наверное.