Пока огонь не поглотит меня - [44]

Я слышу, как стол бьётся о пол от силы, с которой его пальцы входят в меня, продолжая массировать уже болезненно пульсирующую бусинку. И мне так жарко. Выгибаюсь, желая просто взлететь куда-то, царапать стенку или выплеснуть куда-то переполняющие меня эмоции, и они вылетают в крике.

– Не сдерживайся, сладкая моя, – шепчет Ред, глубже входя в меня. Кажется, меня сейчас буквально разорвёт на части от наслаждения, от вибраций в теле, от его аромата, от силы и от мощи, за которую я вцепилась руками. Мои губы касаются его кожи на шее, а разум подсказывает, что делать. И я целую её, впиваюсь губами, втягивая в себя, ласкаю языком и радуюсь внутри, когда слышу шипение, как шумно втягивает в себя воздух.

Во мне кипит непреодолимое желание разорвать его кожу зубами, захлебнуться в крови и умереть, к чёртовой матери, в агонии. Я не контролирую себя больше, не могу. Нахожусь в какой-то прострации, где только хочется разлететься на мелкие молекулы из экстаза. Нирвана поглощает меня, и я больше ничего не понимаю. Кусаю его кожу, когда быстрая и одновременно слишком медленная волна подбирается всё ближе. Напряжение, сковывающее тело, не даёт ни единого свободного движения до тех пор, пока меня не сносит от токовых импульсов, сотрясающих тело и распространяющих по каждой клеточке эйфорию. Наркотик в чистом виде, от которого опьянение намного вкуснее.

Глава 13

Я не помню, чтобы когда-то смерть была такой красивой. Смерть всего, что было в моей голове. Смерть для прошлого и настоящего. Смертельное притяжение, затмившее разум в одну секунду, оказалось самым неидеальным продолжением жизни.

Нет, могу сказать наверняка, что никогда за всё своё существование, я не испытывала наиболее яркого и красочного фейерверка в глазах. Не получала неизмеримого удовольствия от ласки. Никогда. Ни разу.

– Можешь вычеркнуть второй пункт, Санта. Я не ошибся, ты сладкая. Моя сладкая девочка, – мужской шёпот возвращает меня в темноту, где я продолжаю прижиматься всем телом к Реду. Мои пальцы не двигаются и сжимают, как и раньше его плечо, а губы касаются его кожи. Он мягко поглаживает меня по спине, а трусики уже на месте, только платье задрано, а ноги раздвинуты и безвольно свисают по бокам от его.

Стыд приходит внезапно, а также жалость к себе, что лишала себя оргазма, который только что пережила. Слёзы скапливаются в глазах, и я не могу удержать их. Пытаюсь бороться, но не хочу. Расслаблена. Подавлена. Порабощена. И я плачу, сотрясаясь в рыданиях, пока этот чёртов мужчина прижимает теснее меня к себе и целует в волосы, словно знает причины, читает мои мысли, и это ещё больше разрывает оболочку прошлого. Мне так хорошо и одновременно плохо. Хорошо, оттого что он позволяет мне выплеснуть всё, что накопилось внутри. А плохо… я совершила непоправимое. Я, действительно, поддалась порокам, бушующим в моём сознании, и теперь за это предстоит расплата.

– Я не хочу… не хочу, – шепчу в его шею, мотая головой.

– Чего именно, Санта? – Мягко спрашивает Ред.

– Не желаю быть игрушкой. Не хочу больше обратно. Не хочу… я не должна была. Я… он узнает всё. Тебе будет плохо, как и мне. Я не хочу, – рыдаю на его плече, уже не сдерживая внутри страха за совершённое.

– Я не вижу в тебе игрушку, сладкая моя. Женщину – да. Желанную и пылкую любовницу – определённо. Не знающую своих возможностей – миллион раз да. Но с этого момента ты моя, а я своё оберегаю. Сейчас не следует думать о том, что кто-то о чём-то узнает. Только ты и я, а остальное решаемо, – отодвигается от меня и помогает натянуть платье обратно. Но я двинуться не могу, до сих пор ощущая его пальцы в своём влагалище. А клитор пульсирует, слабо, напоминая мне, что никогда не забуду. Не удастся.

– И ты так просто об этом рассуждаешь? Наверное, ты проворачивал это уйму раз, ведь никакого раскаяния не испытываешь? – Тихо возмущаюсь и нащупываю рукой стул, на который падаю. Ноги совершенно не держат.

– А почему я должен раскаиваться за то, что доставил женщине удовольствие? Это запрещено законом? – Ехидно подаёт голос уже дальше от меня.

– Я же… ты не ответил на первый вопрос, – напоминаю я.

– Ах да, вы женщины любите ложь, но, к сожалению, я не лгу, Санта. Нет, ты не первая и не последняя, – так легко отвечает, оскорбляя меня этим заявлением.

– Козёл, – шиплю я.

– Но рогов не имею, к счастью. Обычно я отпускаю женщин, никогда они, увы, не уходят сами, – подливает масла в огонь.

– Урод, законченный подонок. Как ты можешь говорить мне это после всего, что произошло? – Под властью эмоций подскакиваю, но голова кружится, и я со стоном вновь падаю обратно.

– После первого оргазма обычно следует полежать, а не совершать резкие движения, Санта, – отчитывает ещё.

– Это был не первый, ты слишком много о себе возомнил, – шепчу я, растирая виски, вспыхнувшие от боли.

– С моим опытом, сладкая моя, я легко могу распознать первый оргазм, пусть и клиторальный. Также слёзы – один из главных признаков полного расслабления и выплеска эмоций, которые долго не имели возможности ослабить давление. Работы предстоит много, это лишь часть того, что ты скрываешь. Поэтому всё же, тебе следует отдохнуть. Дома, – от монотонного тембра Реда меня начинает трясти.