Пока не видит Солнце - [42]

Дверь внезапно открылась, и в палату вошел разгневанный Кирилл. Подруги многозначительно переглянулись: по его виду они поняли, что он подслушивал их разговор. Клара встала и извиняющимся тоном произнесла:

– Мне пора. Я заеду за вещами, заберу документы и поеду в гостиницу.

Лиля внимательно наблюдала за поведением мужа. Тот стоял отстраненный, всем своим видом показывая, что ждет ухода Клары. Лиля еле заметно кивнула головой и ответила:

– Хорошо. В больнице я пролежу еще несколько дней, – и громче добавила: – Ключи от квартиры пусть пока побудут у тебя: вдруг мне что-нибудь из личных вещей понадобится.

Клара попрощалась и вышла. В коридоре ее ждал Уваров. Он только что закончил телефонный разговор и выглядел встревоженным.

– Мне нужно заскочить в управление на полчасика, а потом я свободен.

– А мне нужно забрать вещи из квартиры Лили и поехать в гостиницу.

– Зачем? Оставайся у меня.

– Нет. Я поеду в гостиницу, – твердо произнесла Клара и пошла к лифту.

Уваров недовольно поморщился, но решил не настаивать, заскочил следом за ней в кабину лифта и, пока они спускались на первый этаж, не сводил с нее глаз. Когда Клара садилась в такси, он поймал себя на мысли, что ему с каждым разом все тяжелее с ней расставаться.

* * *

Ближе к полуночи Клара добралась до гостиницы и поселилась в уютном и просторном одноместном номере, который включал в себя спальную и гостиную зоны, разделенные синим диваном. Через широкие окна в пол открывался великолепный пейзаж: длинная береговая линия, набережная, освещенная фонарями, и Приморская улица. Несколько минут она любовалась окрестностями, а затем начала обживаться в номере. Разложив вещи на полках встроенного шкафа, она спрятала паспорт и ценности в сейф.

По телефону она сообщила мужу, что целый день занималась организационными вопросами. Об ограблении Клара и словом не обмолвилась. Она так устала за последнюю неделю, что не в состоянии была сейчас спорить. Сообщи она ему новости, Аркадий тут же стал бы настаивать на закрытии магазина, а то и на личном присутствии во время следствия, а Кларе хотелось сейчас побыть одной. В заключение разговора она умиленно выслушала щебетание дочери, которая в этот поздний час еще не спала, за что получила выговор от матери. Полина быстро и возбужденно рассказала о новой квартире, о школе и о том, как решила оформить свою комнату. Голос дочери привнес немного равновесия в наполненный стрессами уходящий день.

Приняв душ, Клара легла в кровать и открыла белую папку. Нашла отрывок, на котором остановилась, и продолжила чтение.

«Я все еще находилась в неведении, и когда пришло известие о том, что скоропостижно умерла мать Тихони, то упорно не хотела связывать эту трагедию с возлюбленным. Я отпросилась с работы, и мы с мамой Светой поехали на похороны в город моего детства. Мне было страшно возвращаться назад – кто-нибудь мог меня узнать и донести о моем приезде мачехе, но и оставить Светлану одну я никак не могла. Когда мы подходили к дому, я надеялась увидеть Тихоню. Но, увы, его там не было.

Екатерина умерла от сердечного приступа. Странным было то, что ее тело было практически синим. Врач, который делал вскрытие, сказал, что у нее в течение двух часов резко понизилась температура – до двадцати четырех градусов, и ее сердце не выдержало».

Клара опустила папку на колени и задумалась. То, что описывала Тамара, было очень похоже на случай с Лилей. Только Лиля отделалась испугом, а мать Тихони умерла. Впервые со дня встречи с Тихоновым на пляже Клара ощутила, что дневник попал к ней не случайно. Заинтригованная, она продолжила чтение.

«На похороны пришло много людей. Екатерина была уважаемым врачом, и многие пришли почтить ее память. Среди ее знакомых оказалось несколько женщин странного вида. Они сразу привлекли мое внимание: молчаливые, выносливые, бормочущие себе под нос что-то невнятное. Их одинаковые черные платья были длиной до пола. Они всю ночь провели у гроба Екатерины.

Когда все разошлись, я спросила у мамы Светы, кто эти женщины. Она ответила, что монахини. Оказывается, Екатерина хотела уйти в монастырь и готовилась к постригу. Когда температура начала снижаться, Екатерина не обратила на это внимания и продолжила работать на монастырском подворье. Лишь когда она потеряла сознание и упала, ее перенесли в келью и вызвали врача. Врач приехал только через два часа, когда Екатерина уже умерла. Он сказал, что если бы ей вовремя оказали медицинскую помощь, то, возможно, ее бы можно было спасти. Медицинскую причину снижения температуры установить так и не удалось.

Тихоня на похоронах матери не появился, но я была уверена, что он очень близко – потому что чувствовала трепет и волнение, которые всегда ощущала рядом с ним. После похорон были поминки. Люди шли и шли сплошным потоком. Многие вспоминали, кому и когда Екатерина помогла как врач. Когда совсем стемнело, мы с мамой Светой остались одни, сели за стол на кухне около окна и разговорились. Она вспоминала о сестре, об их детстве, о том, как обе вышли замуж, о рождении Тихони. Потом резко запнулась и замолчала. Мы легли спать, она быстро уснула, а я все ворочалась и думала о Тихоне. Где он? Что сейчас делает?