Пока есть Вторник. Удивительная связь человека и собаки, способная творить чудеса - [12]

Выйдя за ворота, где ждала жена, мужчина без заминки легко обнял ее — потому что долгие годы работал над отношениями. Том — редкая птица в современной тюремной системе: он абсолютно свободный человек.

Сейчас у него свой бизнес, вместе с женой они дрессируют собак. Том специализируется на трудных псах (особенно на питбулях), которых другие отчаялись выучить. Он понимает, что каждый заслуживает второго шанса, а если приложить любовь и терпение, то почти любое животное может добиться успеха. В конце концов он кардинально изменил собственную жизнь. Десять лет он отдавал долг обществу, дрессируя служебных собак и ищеек, которые находят взрывчатку. Как сказал Том, «это вправило мне мозги и помогло настроиться на лучшее». Выйдя из тюрьмы, мужчина знал, что его ждет успех. У него был идеальный рекорд — 7:0. В конце концов он же вернул к жизни Вторника — самую грустную собаку во дворе.

А что же Вторник?

Он вернулся в СКВП. Один. Снова.

Глава 3 БРОШЕННЫЕ МАЛЬЧИКИ

Любовь не растрачивается втуне. Не встречая взаимности, она течет вспять, омывает и очищает сердце.

Вашингтон Ирвинг

Офисы и учебный центр СКВП на вид невзрачны. Кажется, приземистое строение с синей жестяной крышей чуть ли не гордится отсутствием украшений и собственной безликостью. Большая часть здания отведена под практичный, просторный рабочий зал с голым бетонным полом. В центре составлены торцами два длинных складных стола (такие коричневые столы из ДСП обычно можно встретить в церковных трапезных), пять-шесть зеленых деревянных ящиков, на полу начерчена круглая желтая дорожка. Тем не менее зал кажется пустым. И стены здесь совсем спартанские — шлакоблочные, покрытые бледно-серой краской и увешанные списками и графиками поведения. По правой стене три скромных повидавших виды кабинета и стальная дверь в дальнем конце зала. Она ведет в жилую зону, где останавливаются клиенты во время двухнедельного периода занятий с собаками. Окна слева выходят на три огороженные игровые площадки под открытым небом, две из них снабжены маленькими пластиковыми детскими горками для двухлетних малышей (такие горки обычно хранятся в подвалах у жителей пригорода). СКВП живет на пожертвования, поэтому не тратит ни времени, ни денег на то, чтобы угодить богатым и власть имущим.

Даже собаки живут отнюдь не роскошно. В свободное от дрессировок и упражнений в игровых зонах время псов держат в дальней части большого зала, в просторных конурах, купленных в местном зоомагазине. Кроме желтой линии на полу, для дрессировки используют шесть зеленых деревянных ящиков. Они нужны для того, чтобы научить собак подниматься и спускаться. На них же псы вместе с наставниками сидят во время перерыва, ожидая своей очереди. В остальном животных учат обращаться с обычными предметами в зале: с дверными ручками, выключателями, жалюзи, стульями — с этими вещами собаки-компаньоны будут сталкиваться в своей рабочей жизни.

В СКВП работают необыкновенные люди. Все они, как и Лу Пикар, верят в важность своего труда. Лу всегда повторяет: дело не просто в собаках. Просто собаками она занималась раньше — воспитывая щенков для богатеньких семей. В СКВП самое важное — клиент. Сотрудники организации делают все, чтобы обеспечить людям с ограниченными возможностями лучшую жизнь.

Эту миссию трудно недооценить, когда разговариваешь с матерью семилетнего мальчика, который после удаления опухоли мозга все время падает с лестницы в школе.

— Я просто хочу, чтобы он мог играть, как другие дети, — говорит она.

А вот парень в инвалидном кресле. У него двигается только правая рука. Он самостоятельно нашел СКВП в двенадцать лет, но мать не поддержала его затею. Через три месяца мальчик вернул собаку, объяснив, что не может один справиться с такой ответственностью. Семь лет спустя он попросил второй шанс. Молодой человек окончил школу, готовился к университетским экзаменам и настроился на успех. Чтобы начать самостоятельную жизнь, ему не хватало только собаки.

Или, например, женщина, двенадцатилетнего сына которой сбила машина. Водитель скрылся с места происшествия. Из-за травмы мозга ребенок едва мог говорить, а ходить снова стал только через четыре года. В голосе женщины до сих пор слышны шесть лет изнеможения и боли, когда она рассказывает:

— Он любит читать. Хочет ходить в библиотеку сам. Ему восемнадцать. Библиотека всего в паре кварталов, но нужно пройти мимо того места, где его сбила машина, а я не могу. Он так на меня злится, но я просто не могу. Эта собака даст ему свободу. Думаю, тогда я смогу его отпускать.

Вот почему Лу Пикар и сотрудники СКВП работают так усердно. Вот почему они так строго дрессируют собак начиная с трехдневного возраста. Вот почему так старательно воспитывают животных. И вот почему до седьмого пота работают за небольшую зарплату и не жалуются (или почти не жалуются), когда у воспитанников случается неудача или регресс. Жертвой это можно назвать не в большей мере, чем мою службу в армии. Мы верим в то, что делаем, и любим свою работу. Разве могут материальные блага сравниться с достижением поставленной цели? Разве может новая машина сравниться с осознанием того, что ты улучшил чью-то жизнь?