Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь - [79]
– Правильно, я тоже помою.
Когда они вернулись к столу, в его центре уже стояло огромное блюдо с золотистой, ароматной луной, источавшей запах жареного сыра… Он еще пузырился под корочкой и фыркал…
– Пробуй, ты такого никогда и нигде не ела… Это – настоящее хачапури.
Взяв из рук Саши кусок, Таня принялась ртом ловить стекающие сырные нити… Сок потек по руке… Она откусила и поспешно положила оставшийся кусок на тарелку… принялась протирать салфеткой пальцы.
Слов не было. Она съела половину порции и сказала:
– А я знаю, что такое долма! Меня однажды угощали.
– Это вроде маленьких голубцов из баранины в виноградных листьях, подается с айраном и с толченым чесноком, – словно не слушая ее, объяснял Ерофеев.
Новые слова… Ерофеев – гурман… Новое впечатление… А по нему не скажешь… А что по нему скажешь? Если вдруг выяснится, что он американский шпион, Таня нисколько не удивится.
К их столику подошел пожилой невысокого роста мужчина грузинской внешности. С сильным акцентом сказал:
– Есть домашнее вино, принести?
– Нет, Гено Шотаевич, вина не надо, а вот я знаю, у вас есть коньяк «Старый город», восьмилетний, принесите нам сто граммов и пару рюмочек.
Грузин улыбнулся.
– Наше вино не хуже хорошего коньяка, его даже девушкам можно. Но я не буду спорить, уважаемый Саша, сейчас принесу.
Ерофеев налил себе из графина немного, Тане на самое донышко накапал. Она пискнула:
– Я не пью.
– И не надо, – сказал серьезно Саша, – не надо пить, надо помянуть.
– А что, кто-то умер?
– Погиб Валера Ковалев.
Таня не поняла, и лишь спустя несколько секунд до нее дошло – доктор Бармалей, педиатр.
– Как погиб? – Она от неожиданности растерялась. Бармалей не должен был, это же детский врач…
– Возвращались с вызова, на встречку выскочил «порш кайен», вошел в лоб. Водитель и врач сразу погибли, фельдшер с черепно-мозговой сейчас в Склифе, пока в коме.
– Няня Вика в коме? – Слезы побежали сами, Таня хлюпнула носом.
– Нет, няня Вика в это время лежала в Боткинской с сотрясом. У нее другая история. – Ерофеев выпил коньяк, не чокаясь. – В общем, я хочу… нет, правильно будет, я не хочу, чтобы ты шла работать на линию.
– Это из-за аварии? – Таня салфеткой вытерла глаза. – Я не боюсь.
– Нет, авария – это Божий промысел, и кому суждено быть повешенным – тот не утонет. Я не хочу, чтобы ты работала на линейной бригаде и вообще на выезде, потому что это не твоя работа. Это работа для мужиков, а не для таких девочек, как ты или няня Вика.
– А что с ней? – не поняла Таня. – При чем тут Виктория Викторовна?
– А при том, что она взяла подработку – попросил старший фельдшер, потому что доктор Тыхлер Белла Арнольдовна осталась без фельдшера. Ты знаешь эту скандальную бабку.
Таня кивнула.
– А няня Вика может сработаться с кем угодно, самый покладистый и мирный человек на подстанции. Так вот они приехали к мальчонке на больной живот. Тыхлер говорит: «Надо в больницу», а мамаша мальчика, дама лет под сорок, малость навеселе, отвечает: «Я выпимши и не могу ехать, давайте вы сынка завтра отвезете». Тыхлер верещит, что у мальчишки аппендикс, что завтра будет поздно, няня Вика помалкивает – ты знаешь, она вообще не вмешивается, когда врач разбирается. А эта тетка возьми и скажи: «У меня вот тут сто тысяч лежали, вы их украли! Если сейчас не уберетесь, я в полицию позвоню!» Ну, няня Вика берет телефон, звонит диспетчеру и говорит: «Нас обвиняют в краже, пришлите полицию», все по инструкции. Так эта мамаша кинулась на Вику и давай ее метелить. Тыхлер спряталась за креслом. Мужики там были – собутыльники мамаши, еле оттащили ее, так она и им наваляла. А когда СОБР приехал, она им корку капитана полиции под нос. Она, оказывается, из охраны Госдумы. Ее все-таки приняли в отделение, писала объяснение, а Вику госпитализировали с сотрясом в Боткинскую, две недели лежала[118].
Таня слушала затаив дыхание. Ей стало страшно и обидно, краешком рассудка она понимала: Саша не врет, но ей обо всем этом рассказывает специально, чтобы отговорить от работы на скорой.
Ерофеев сидел лицом ко входу и всему залу. Она не видела, что происходит за спиной, выпила коньяк, откусила теплое хачапури, чтобы погасить жгучесть, и заметила, что Саша спешно вытирает руки… А лицо такое, будто они на вызове у тяжелобольного… Она оглянулась.
– Что случилось?
– Еще не знаю, но что-то случилось.
За дальним столиком девушка, сидящая с молодым человеком, вдруг побледнела, приложила правую руку к груди и что-то негромко сказала своему спутнику. Тот вскочил, замахал руками и побежал к стойке, за которой стояла Гуля…
– Скорую, скорую вызывайте! Ей плохо!
Гуля молча выложила телефон на стойку:
– Вызывайте!
Ерофеев поднялся.
– Пойдем поглядим, что там?
Таня молча двинула за ним. Девушка, для которой вызывали скорую, сползала со стула. Она не теряла сознание, но сильно ослабела, пот крупными каплями покрыл мраморный лоб. Она часто дышала ртом.
– Возду… ха не хва… тае… – проговорила одними губами.
– Диабет? – спросил Ерофеев, подразумевая, что девушка сделала себе инсулин, а поесть не успела.
– Нет… что-то в серд… це, у ме… ня… бывают такие приступы, только ред… ко… – ответила девушка.
Чума, опустошавшая в Средневековье города и страны, пришла в Москву. Как оказалась здесь смертоносная инфекция? Возможно, это диверсия? Молодой врач Наталья Евдокимова и аналитик ФСБ Олег Пичугин пытаются распутать этот клубок и спасти мегаполис. А чума уже шагает по улицам, и в опасности оказывается каждый.
Истории для этой книги собраны опытным «скоропомощником», который сам был очевидцем многих событий или слышал их из уст своих коллег по работе. Все рассказы написаны с большим юмором, а как известно, смех – это лекарство, которое можно и нужно принимать в больших дозах.
«Год 1966-й. Окраина Москвы. Шестилетний пацан в сатиновой клетчатой рубашке и шортах сидит на заборе и смотрит на противоположную сторону улицы. Туда, где парк. Это действительно парк, хотя для меня он был лесом. «Лианозовский парк культуры и отдыха». Он и сейчас есть. Он изрядно поредел, оброс аттракционами, в нем проложили асфальтовые дорожки, поставили множество киосков и палаток… и теперь его видно насквозь. А тогда это было культовое место, где мы играли в войну, в лапту, в футбол, которое исколесил я на «Орленке» вдоль и поперек.
Расхожая фраза: «Словом можно ранить или убить». Врач скорой помощи Виктор Носов, как и любой медик, знал ее истинность. Но не мог допустить иного толкования, чем прямое словесное воздействие на психику. А какую энергетику несет необдуманное слово? Или сказанное в гневе?.. Любовь Виктора Носова и Вилены, яркие искорки счастливых эпизодов жизни вспыхнули и сгорели в незримой страшной битве родных людей. За что? Да ни за что! И любят и ненавидят – слепо. Жить злом и совершать зло легко, но однажды придет воздаяние.
Очень часто, попадая на прием к лечащему врачу, мы сталкиваемся с непониманием и даже, как нам кажется, равнодушием. А ведь большинство из нас хочет осмысленно участвовать в собственном обследовании и лечении, осознавать не только факт наличия отклонения от нормы, но и что это означает. Каждому из нас хочется быть уверенным в правильности назначенного лечения, понимать, какие препараты и для чего нам прописаны, а не слепо следовать рекомендациям доктора.Книга, которую вы держите в руках, не является обычным пособием по расшифровке анализов.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.