Поиски путей - [8]

— Мы отправляемся в зал для аудиенций, а после нас ждёт обед, — продолжала Вдова Нэр. — Наша Государыня подаёт всем Дамам пример похвальной выдержки и спокойного разума — а я надеюсь, что ему последуют все её подруги. Госпожа О-Лэ, спрячьте нож — не стоит заставлять гостей чувствовать себя мишенями.

— А я не прочь заставить их так себя чувствовать! — проворчала Забияка Ю-Ке, но вернула нож в ножны и обдёрнула широкий рукав.

Ра тронула её за плечо.

— Забияка, милая, — сказала она тихо, — мы с вами отличаемся от варваров тем, что не показываем обнажённый клинок всякому, кто нам не по вкусу, правда? Даже если очень хочется…

— Наши мужчины тоже обречены терпеть их общество из гостеприимства, — вздохнула Забияка.

— Оэ, что за упрямство и боевой азарт! — воскликнула Госпожа Ит-Ор. — Мы еле заманили сюда этих робких южан, они с трудом преодолели страх, а теперь, завидев Забияку с её тесаком, непременно сбегут в ужасе — и пропали годы дипломатической работы!

На сей раз рассмеялась даже Вдова Нэр. Мгновения смеха позволили всем расслабиться и принять непринуждённый вид. Дамы, сопровождаемые Смотрительницей Покоев, шелестя шелками и распространяя запах лилий, розовой акации и хмеля, прошли Зимний Сад, отделяющий жилой флигель от официальных помещений, прошли Галерею Предков и Малый Храм — и оказались в зале для аудиенций. Гвардейцы отсалютовали обнажёнными клинками; Юноши и Мужчины, стоящие вдоль стен зала живописными группами, оживились — прибыли дамы, украсив встречу собой.

Вэ-Н, Государь и Супруг, улыбнулся Ра — можно было подойти и, чуточку нарушая этикет, прилюдно прикоснуться к его руке. В конце концов, чужих ещё только ждали — а свои скрыли улыбки и подумали: "Любовь в Чете Государевой — десять урожайных лет". Предвесеннее солнце сияло сквозь диковинные свинцовые стёкла в огромных окнах, прозрачные, как чистая вода — в солнечных лучах сияли оружие и украшения, сияло золотое шитьё… Ра, присев на ступеньку Престола Государева, покрытого алым шёлком со священным охранными знаками, опираясь спиной на колено Вэ-На, успела встретиться взглядами со всеми, кто был ей дорог — с Отцом, со Старшим Братом, с Маленьким Фениксом, с Господином О-Лэ и с неизменным Ником, который никак не мог пропустить такой важный момент, не включив его в свою книгу — перед тем, как Господин Церемониймейстер объявил:

— Послы Лянчина в Кши-На — Львёнок Льва Эткуру ад Сонна и Львёнок Львёнка Анну ад Джарата со своими советником и наставником!

Послы вошли, грохоча сапогами, как плебеи — Ра невольно вспомнила деревенскую шуточку о том, что дальше всего слышно необрезанного осла. Они даже не взглянули на аристократов, пришедших встретить гостей — остановились непосредственно перед Престолом Государевым и уставились на Государя и саму Ра, как деревенский мужик — на балаганную невидаль.

Только ледяная светская выдержка северян спасла послов от недобрых смешков в их адрес — южане выглядели вызывающе неприлично. Одетые в чёрное и серое, как на похороны, покрытые железными бляшками, как упряжные лошади, вооружённые до зубов, словно собирались прямо здесь драться с неприятелем, остриженные под гребёнку — они добили аристократов Кши-На коваными львиными мордами из закалённого железа, заменяющими им гульфики. Увидев эти морды, Ра принялась считать про себя от тридцати трёх задом наперёд, чтобы не прыснуть.

Советник и наставник оказались вполне под стать послам. Толстяк в мешке из грубой чёрной шерсти от шеи до пола, с широченными рукавами, с толстой витой золотой цепью на груди и тяжеленной бляхой — львиной мордой в солнечном диске, висящей на цепи — изображал из себя бурдюк со спесью; тщедушный старик в таком же балахоне, едва справляясь с тяжестью бляхи, сгибающей его тощую шею, зыркал по сторонам умно, злобно и остро, как маленький хищник. Вся эта компания сильно пахла лошадьми, козьей шерстью, потом и ещё чем-то удушливым.

Сейчас Сестричке станет худо, и она выскочит из зала, подумала Ра — и тут Вэ-Н нарушил молчание, грозящее стать опасным.

— Я и все мои родственники и подданные — мы рады вас видеть в этих стенах, — сказал он. — Мы рады, что лянчинцы — наши гости. Мы ждали этого много лет.

— Мы не гости, — хмуро отрезал младший Львёнок, тот, что был выше рангом, высокий, плотный, с торчащими ушами и светлым боевым рубцом на тёмной щеке. — И тебе, Снежный Барс, не годится делать вид, что мы прибыли по доброй воле. Это вы, язычники, заманили нас презренными хитростями — но мы уйдём, едва закончим дела. Ваша радость — она преждевременна, Снежный Барс.

Речь Львёнка, почти правильная, тем не менее, строилась по плебейским образцам, а его гортанный акцент делал вызывающие слова просто оскорбительными. Северяне собрались и приготовились ко всему, продолжая светски улыбаться — но Вэ-Н сказал совершенно безмятежно:

— Я знаю и о ваших делах, и о вашем отношении ко мне, Уважаемые Господа. Мне жаль, что мой Отец покинул земную юдоль до беседы с вами — он был настоящим Снежным Барсом — но, надеюсь, и мы поладим. Дела решатся к общей выгоде — а вам лучше чувствовать себя гостями: вас охраняет от любого зла этот статус.