Поиск смысла жизни. Изменение сознания на пути к внутреннему миру - [36]
Мантры состоят из колебаний. Если мы звучим, то мы сами начинаем колебаться. Важно то, что мы не издаем звука, а сами становимся звуком. Звук должен вибрировать через все тело. Можно по-особому рассматривать даже отдельные части тела, такие как нога, таз, грудная клетка, шея, рука и голова. Мантрические декламации и звуки ослабляют судороги.
Мы можем наделить звук чувствами, например, самоотречением, любовью, доверием, благожелательностью. Он также способен подавить агрессию, пока мы ее не направили против кого-нибудь. Но это только промежуточные цели. На самом деле мы должны попытаться стать со звуком единым целым, так чтобы существовал только один звук. Все остальное при этом исчезает, как бы переходит в него и остается только один этот звук. Познание его в нас и во всем, что нас окружает, является целью звука. Единение со звуком ведет к раскрытию сознания. Всё колеблется в одном ритме. Границы нашего «Я» исчезают, и мы познаем себя единым целым с Божественным началом в нас и во всех вещах.
Розенкранц — это мантрическая молитва, которая больше известна среди христиан, а прежде всего, среди католиков. Ее наибольшая сила проявляется при коллективном молении, наделенном монотонным ритмом.
Мои первые молитвенные познания связаны с молитвой розенкранц. Мне было около шести лет, и я присутствовал в церкви при розенкранце, которая, по обыкновению, читалась двумя женщинами; они монотонно начинали произносить молитву, а паства продолжала ее бормотать дальше. Я вдруг пришел в такое состояние сознания, которое уже не было больше будничным, и я узнал, что за всеми словами стоит действительность, которая уходит далеко за пределы повседневного сознания. Подобное же мне, ребенку, стало ясно во время литании, которая своим повторяющимся монотонным пением привела меня к глубокому молитвенному познанию. Ритм и монотонность являются важными составляющими частями мантрической молитвы. То, что многими христианами отвергается, истинного молящегося приводит на путь к внутреннему миру и к внутреннему контакту с Богом.
Нечто подобное происходит, как уже упоминалось, во время молитвы, обращенной к Иисусу. Она воздействует так же, как и розенкранц. Вместо того чтобы пренебрегать подобной формой молитвы, следует самому хоть раз ее прочитать.
Повторение «слова» в созерцательности также относится к мантрической молитве. Это слово сопровождает нас до самой смерти и даже после смерти. Это форма освобождения от всех образов и представлений, чтобы затем мы были полностью переданы на волю Бога. Она освобождает нас от судорожного напряжения в мире форм, так что мы больше не просим, чтобы нас взяли на небеса, а хотим, чтобы в нас исполнилась воля Бога: «Отец, в Твои руки вручаю я свой Дух».
Изучить его, безусловно, надо при жизни. Только тому поможет молитвенное слово, для кого уже при жизни оно стало постоянной молитвой.
Мы, на Западе, почти забыли мантрические формы молитвы. В восточных же религиях их ценят очень высоко. Джон Блофельд рассказывает в своей книге «Власть святого звука» об одном старом монахе, который на вопрос о происхождении ясного спокойствия, которое он излучает, ответил, что это звучание мантры, которая таинственным образом помогла Духу познать его скрытую гармонию с Дао, с первоначальным путем и первоначальным смыслом Бытия. Блофельд пишет: «Я сам наконец в состоянии познать преимущество мантрических форм перед молитвой. Так как молитва имеет понятийное значение и рассматривает спокойствие Духа через ею вызванное мышление, Дух не может прийти в спокойное, ничем не потревоженное состояние, в котором отражается первоначальное безмолвие. Он остается зависимым от дуализма — как «Я, молящийся» или «Он, на которого молятся». Молитва, в лучшем случае, является предварительной формой мистического единения. А что касается молитвы, которая содержит просьбу, то вряд ли в ней может быть что-то духовное и спиритуальное: когда молят о победе, об определенной погоде или о счастье, ведь, в конечном счете, достичь этого можно только за счет других».[71]
Ангелус Силезиус высказался весьма схоже в стихе: «Кто просит Бога о милости, дела того плохи. Он молится созданию, а не Создателю».
VII. МОЛИТВЕННЫЕ ПУТИ ВЕЛИКИХ МИСТИКОВ
1. ОТЦЫ ПУСТЫНЬ (III–IV ВЕКА): PURITAS CORDIS — ЧИСТОТА СЕРДЦА
Отец пустыни, Иоганн Кассиан, происходит из римской семьи колонистов, он родился около 360 года в Констанции, на берегу Черного моря, в сегодняшней Румынии.
С Германусом, своим другом, еще в юные годы он отправился в Вифлеем. Там он не нашел того, что искал, и пошел в пустыню к монахам, о молитвенной жизни которых он нам подробно сообщает.
Позднее он продолжил странствия и в 415 году основал в Марселе два храма. Он умер в 435 году. В своем труде «Collationes» он оставил после себя советы аббата Исаака по чтению молитв.
