Поиск (Экономическая повесть) - [5]

Баулич поневоле снисходительно глянул на Васильева:

– Очень просто: пока что в практике нашего треста тот объем, который вы выполняете по нарядам, и план по труду не стыкуются. Как говорится, в огороде бузина, а в Киеве – дядька.

– Ну и ну! Ведь фонд зарплаты планируется для того, чтобы мы выполняли не любую работу, а именно ту, что указана в сметах. Все же считается, пересчитывается. Так я понимаю?

– Не совсем так. При нынешней практике перерасходы порой неизбежны. А случается и наоборот – экономия, что также не большая радость для строителей.

– Позвольте, но почему же это происходит? – искренне изумился Васильев.

– А вот попытайся вникнуть в самую суть. Какой фонд зарплаты установили на текущий год вашему управлению?

– Двадцать копеек на рубль объема выполненных работ.

– Словом, в размере двадцати процентов, так? А вы подумали, откуда взялась эта цифра? Чем она обоснована? Какую связь имеет с теми работами, которые вы будете выполнять? Самую отдаленную, прямо скажем. Ведь в декабре прошлого года, когда управлению устанавливались эти двадцать процентов, мы еще не знали и половины – я подчеркиваю, по-ло-ви-и-ны! – объектов, на которых придется работать. Уловили? К примеру, о линии электропередачи, которую вы сейчас форсируете, не было и разговора. А коль точный объем работ неизвестен, установить заранее реальную трудоемкость практически невозможно.

Васильева удивила простота его логики. Но почему именно двадцать процентов, почему не восемнадцать и не двадцать пять?

– Эта цифра, как правило, определяется по среднепотолочному методу с оглядкой на достигнутый уровень, – начал объяснять Баулич. – В прошлом году в плане значилось двадцать два целых пять десятых процента, а фактически составило двадцать два. Вот эти-то две двойки и послужили базой, которую затем преспокойно снизили, округлили до двадцати, учитывая предполагаемый рост производительности труда. Но трудоемкость бывает разная – месяц на месяц, как известно, не приходится. Когда вы тянете дорогой медный провод (а стоимость его включается в объем работ), то объем получается солидный, расход же зарплаты мизерный – два-три процента к объему. А вот при монтаже оборудования – другая картина: цена оборудования не учитывается, и расход зарплаты в этом случае составляет восемьдесят – девяносто пять процентов к объему, а на земляных работах и все сто процентов.

Обычно земляные работы выполняет генподрядчик, но в наших условиях мы делаем это сами. Пойми: чем дороже под рукой материалы, тем легче «набирать» объем работ в рублях, а значит, и зарплату. Хотите ли вы этого, не хотите, вы должны внимательно следить в течение всего месяца, набирается ли нужный объем работ. Увидели, что недостает для начисления зарплаты – срочно ищите выгодные работы. Но если у вас их открылось слишком много, берегитесь экономии зарплаты. Покажите в актах лишь нужный объем. Остальное придерживайте на черный день, ибо сэкономленные в этом месяце средства в следующем уже не засчитываются, а, стало быть, пропадают…

Случай с «потерей» двадцати тысяч рублей, что чуть было не привел к большим потерям в заработке строителей, стал для Васильева своего рода показательным уроком. Мало-помалу он привык к экономическим изощрениям, хотя в душе протестовал против них. Но что поделаешь – вся отрасль так живет! Теперь он твердо усвоил жесткое правило действительности: есть объем работ в рублях – будет и план, и зарплата. А там, гляди, и премии, и благодарности…

Все чаще СМУ стало применять более дорогие, чем в проекте, материалы. «Обоснований» для этого находили предостаточно. Дешевое брали лишь тогда, когда не было дорогого. В конечном счете все усилия сводились к «набиранию» зарплаты. Случалось, что ситуация и сама по себе складывалась благоприятно (управление получало выгодные работы), тогда перед экономической службой вставала забота иного порядка: надо было часть выполненной работы оставить про запас. Кто гарантирует, что следующий месяц будет похож на этот?

Васильев заметил и такую закономерность: в начале месяца основные силы направлялись на незаконченные объекты (в обиходе их называли «бросовые»). Таких всегда набиралось немало, руки до них в напряженные будни, как правило, не доходили, потому что были они попросту невыгодными. Для плана, по сути дела, ничего не значили, а из фонда зарплаты пожирали девяносто, а то и все сто процентов выполненного объема. Но тем не менее пусковые стройки, хочешь ты того или нет, надо было как-то завершать, сдавать. Вот и заканчивали объект с горем пополам, возились с ним до середины месяца. А потом экономисты начинали прикидывать, как складывается вал, и сопоставлять его с потребностью в зарплате. Нередко обнаруживалось: управление снова «горит». Тогда бригады спешно покидали пусковые объекты и сосредоточивались там, где в считанные дни можно было с меньшим напряжением набрать побольше «очков». Достигнув этой цели, строители в тихую пору первой декады нового месяца вновь появлялись на «бросовых» объектах.

Теперь Васильев окончательно выяснил для себя, почему не везет большинству объектов, почему не сдаются годами уже почти законченные новостройки. Хотя, казалось бы, вся эта затяжка, все эти перестановки людей, техники, ресурсов проводятся без надобности и корысти… Делается это во имя обеспечения фонда заработной платы, о премиях в такие моменты не думают.