Поиск-87: Приключения. Фантастика - [32]

Последний раз они «воевали» в день, когда Сережа кончил пятый класс. Они долго до того не виделись, даже на лестнице по утрам почему-то не сталкивались, и Сережа уже несколько месяцев не доставал солдатиков. Тогда он только-только записался в радиокружок, раз и навсегда решив, что он уже взрослый и на игрушки тратить времени не будет. А день, когда он кончил пятый класс, был ярким. Он пришел из школы распаренный в душном классе и довольный тем, что каникулы наступили. Он вынырнул из формы и решил уйти гулять, по-взрослому оставив родителям записку. А пятерочный табель на видном месте, как в прошлые годы, он оставлять не стал. Папа как-то мимоходом сказал ему, что не пристало мужчине хвастаться тем, что он сделал. Раз сделал, значит, мог это сделать, и хвалиться тут нечем. Вот если мог и не сделал — тогда стыдно. А Сережа очень хотел вести себя как настоящий мужчина.

Он вышел из квартиры и столкнулся с Тимуром.

— Привет, — сказал Тимур.

— Салют.

— Я к тебе.

Сережа увидел знакомый ящик, в отделениях которого лежали по родам войск бойцы Тимуровой армии, и удивился. Он думал, что их бои кончились.

Тимур прошел уже в Сережину комнату и сооружал «рельеф местности» из томов БСЭ. Сережа полез за солдатиками без особой охоты — он собрался идти гулять; а потом ему захотелось обязательно выиграть, как всегда, когда он во что-нибудь играл, и он сумел глубоко эшелонировать оборону и выдержал наступление противника, а потом начал контратаку и выиграл битву, потому что у него были танки — четыре штуки, собранные из «конструктора», а у Тимура танков не было, а вся его артиллерия погибла в контрбатарейной борьбе.

Тимур разложил солдатиков по мягкому ворсу ящика и, не закрывая крышкой, придвинул Сереже: «Твои». И Сережа понял все, и ему стало стыдно своих припасенных танков и постоянных споров по поводу нарушенных Тимуром правил. Это было очень грустно — брать у Тимура его солдатиков, и Сережа наверняка расплакался бы, но он очень хотел вести себя по-мужски.

— Ты себе хоть гвардию оставь, — сказал он, — на… — он хотел сказать: «На всякий случай», но никаких случаев больше быть не могло, и он сказал: — На память.

— Ты прав, старик, — согласился Тимур. — Гвардия под чужие знамена не переходит. Иначе это уже не гвардия. — Он выгреб из ящика две дюжины солдатиков в пестрых, им самим много лет назад придуманных и нарисованных мундирах. Он ссыпал их в карман пиджака, они стукали там глухо, без звона, и от этого Сереже вновь захотелось плакать.

Потом Тимур уехал в стройотряд, зарабатывать на свадьбу, а осенью переехал в квартиру жены в дальнем микрорайоне, и Сергей долго не видел его. Прошлой зимой они встретились случайно, говорить было не о чем, но и расходиться, обменявшись приветами, было неудобно. Они зашли к Сергею и продолжали бурно радоваться друг другу и обижаться, что кто-то кому-то не позвонил, а разговор крутился упорно вокруг детских «а помнишь…»

Они сидели за столом, столько раз превращавшимся в поле брани, только разбросаны на нем были не тома Большой Советской Энциклопедии, а Сергеевы конспекты, да лежала стопка старых журналов «Эко». Тимур взял один номер.

— «Менял» читаешь?

— Угадал.

— Нравится?

— Интересно.

— А мне все время кажется, что Хейли нарочно дурит читателя. Вот смотри: вроде бы механику бизнеса выворачивает наружу, так? А до кульминации доходит — все беды идут от нескольких мерзавцев, добравшихся до власти, но их обязательно нейтрализует хороший руководитель. Хотя честный миллионер — это все равно что совестливый убийца, так?

Как и в детстве, Тимур не мог говорить монологами. Ему не важно было, соглашается с ним собеседник или спорит, лишь бы на каждое «так?» была реакция. Сергей тогда не согласился с ним, ему были симпатичны главные герои и «Менял», и «Аэропорта», и других романов Хейли, независимо от их классовой принадлежности.

Тимур сбил его тогда резким аргументом:

— Он умный мужик, так? Значит, что к чему понимает. И читателя дурачит сознательно. А если сам не понимает — значит, просто дурак. Так?

Сергей еще поспорил немного, он не умел признаваться в проигрыше, но логику Тимура принял. Во всяком случае Алекс Вандервоорт стал ему гораздо менее симпатичен.

Потом они еще поговорили, и Сергею вновь стало хорошо с Тимуром и интересно, как в детстве. Потом Тимур записал ему свои телефоны — рабочий и домашний — и ушел.

С тех пор они встречались не то чтобы часто, но ощущение  н е п р е р ы в а е м о с т и  их дружбы возникло, и доверие, как в детстве, когда можно рассказать все и обо всем и честное слово вначале брать не надо, тоже пришло.

«Тимур умница. Он поймет, почему я ввязался в это дело. И почему мне так важно вытянуть Андрея. Я знаю, ему не будет жалко тратить на меня время. Он все поймет, во всем разберется. И научит меня. Не потому даже, что ему по должности положено во всем уметь разобраться. Он умница. А ведь я считаю его умницей не потому только, что он хорошо соображает. Таких много. Я и сам не дурак. Он как-то так все объясняет, будто до всего сам доходишь. Его все всегда будут считать умным, потому что рядом с ним не чувствуешь себя дураком».