Поиск-87: Приключения. Фантастика - [15]

— Ты что — устал? — удивился Молодой Старец. — Силы надо иметь, и много. Впереди у нас большая борьба. И пока ты гонялся вместе с этим ублюдком за бедным Предком, я еще успел додуматься вот до чего. Каждое человеческое тело, каждая частичка блистательной орды должна иметь свое «я». Каждый должен носить орду в самом себе. — Он просиял, видимо, как всегда в момент, когда эта мысль навещала его, бодрее налег на постромки и повторил с удовольствием: — Да, каждый должен жить ордой в самом себе. В каждом будет орда мыслей, желаний, действий… Это будет великое будущее, мой безымянный юный друг. Ради него можно пожертвовать и не одним вот таким Мастером.

Лежащий на волокуше застонал и опять забормотал что-то. Донеслись слова: «нечестно…», «вместе боролись…», «ты был спасен Рыбой…» — больше ничего непонятно, дует сильный ветер, слава Предкам, дует шумный, сильный, свежий ветер.

Охотник бодро подмигнул:

— Сокрушается. — Обернувшись, он прокричал со смехом: — Сокрушайся, исходи горькой желчью! Мамонт всегда сильнее Рыбы! И умнее! Мамонт-человек всегда выше нечеловека!

Пытаясь перебить тоскливое сосание в груди, я решил похвастаться.

— А я вот схватил чужака не потому, что нужно рушить старые святые привычки несравненной орды! Ты, то есть твое «я», говорило, что нужно сокрушать старые заветы ради новых. А я решил по-другому.

— Как? — ошарашенно вытаращил светлые глаза Младостарец. — Ты можешь что-то решать?

— Я решил: живой Мастер, уйдя к Рыбам и превратившись снова в Рыбу, сделает нам много вреда, то есть сделает много топоров, скребков, копейных наконечников, тесел, рубил, игл, шилец, зубил…

— Ну и что? — нетерпеливо поморщился охотник.

— А то, что он их уже не сделает! — торжествующе крикнул я. — Некому будет изготовлять орудия!

Охотник пожал плечами, как бы удивляясь недоумию младшего, и мы очень долго волокли наш груз в молчании, только по всему миру разливался ночной свет травяного оттенка да гомон жирующих гусей. Кровавая полоса давно уже подтачивала полгоризонта — это в муках, в родильной святой крови появлялся новый дневной огонь.

Но вот к хрупким птичьим крикам слабо примешался шум, который я не спутаю ни с чем на свете.

— Орда! — вскричал я пискливо — вдруг от хороших чувств перехватило горло.

— Да, это она, — сдержанно отозвался он. — Ты никому не говори, по какой тобой придуманной причине ты связал этого. Никто тебя не поймет.

Он опять замолчал, а я начал думать: неужели он позавидовал моему умозаключению, быть того не может, но не успел продолжить своего думания — орда, грозная и громадная, кипела навстречу. Множество босых мозолистых ног выделывало Пляску Встречи, впереди всех пытался скакать и прыгать Костровой Дурак, но покалеченное тело не давало, все вились вокруг него полукругом, однако сохраняли уважительное расстояние.

Все ярче и ярче становилось вокруг, и все крепче перехватывало горло — от радости, а может, тут еще был виноват этот, который лежал на волокуше.

И одни ликовали и кричали: «Мед! Приди, хмельной мед!», а другие бурно радовались и голосили: «Жертва! Вот и есть жертва!» Иные не могли вынести чрезмерной радости — они падали, беспамятно корчились, сосали и жевали мать-землю, и на губах выделывалась сладкая пена. Я, пока бегал вместе с чужаком за Предком, уже успел отвыкнуть от такой громады людей. Тощее незрелое тело даже как-то дернулось в испуге назад, а потом запрыгало, закричало, забилось в упряжи, разрывая ее ногтями и зубами, и только твердая рука Молодого Старца освободила его. И безымянное тело подростка ринулось во всесокрушающий вихрь орды и рассеялось в нем без остатка. Бешено замелькали скалы, травы, Восходящий Огонь, все неистово били ступнями плашмя — подражали Хоботастому, его радости и свирепости, вот мы и стали им, его ногами, лохматой любимой башкой, мохнатой скалой груди, самым могучим в мире брюхом. Сладкий, страшный восторг ударил во всех сразу…

— Стойте! — оборвал всех Старец-первый. — Это ведь не большой танец, это малый танец! Не увлекайтесь. Большой мы сделаем, когда жертва будет готова.

Это была правда, как и все, что говорят Старцы. Я стоял, все мышцы тонко жужжали, затихая. Они несмело просили большого танца.

Выслушав короткие пояснения Младостарца, множество крепких охотников устремились к месту, где все еще плавал Гороподобный, ожидая своего воскрешения. Жертва же была осторожно перенесена в шалаш, где ее насильно покормили и ослабили ремни. За ним будут заботливо присматривать до вечера, по возможности удовлетворяя его желания. Должно дарить здоровую и бодрую жертву. Его, Рыбу, накажут за то, что покусился на Мамонта. Предку будет приятно. Обычно когда мы «уговариваем», то за это наказывается человек, сделанный из глины или из камня. Одно время пробовали умерщвлять сделанных из плоти охотников, но почему-то сияющая орда становилась все слабее, и Старцы объявили однажды, что Предки отказываются от таких жертв. Правда, не совсем: изредка они согласны принимать в дружбу и в пищу своего родственника, который сразил одного из них на охоте.

Старцы бродили по стойбищу, подсаживались к охотникам, женщинам, детям, подросткам и произносили поучения, а также вспоминали славную историю самой лучшей в мире орды. Молодой Старец тоже ходил и поучал, у него были и эти обязанности, кроме охотничьих. Так, переходя от одной группы занятых подготовкой к обряду к другой, иногда прихлебывая для ясности мухоморного меда, он подошел наконец ко мне.