Поиск-80: Приключения. Фантастика - [11]

Витька летел слишком торопливо и неряшливо, самозабвенно, не глядя по сторонам, иногда вихляя в разные стороны, что вынуждало гарпию менять угол падения. Это злило старую деву, она спешила перечеркнуть перпендикуляром зигзаги бестолкового полета. Распустив когти, гарпия готовилась к тому, что ее вот-вот опередит свист.

И Витька услышал свист.

Сложив крылья, он пошел к земле, но ему не хватало тяжести камня. Теплый поток нагретого мостовой воздуха дул ему в грудь, нес парашютиком в сторону площади.

Гарпия превратилась в свист, в крик, в яростный всхлип.

Витька уже видел раскрытое окно чердака, еще один рывок, еще один взмах крыльев… но поздно. Гарпия резко выбрасывает в стороны крылья, впивается сотнями перьев в горячий воздух и, протянув засученные по локоть голые руки палача, властно стискивает голубя когтями.

Кроме мальчишки с чердака, Витькину смерть никто не заметил. Просто чиркнула по небу черная спичка, и растаял в воздухе клубочек белого дыма. Просто рука хлопнула по подушке, и в дырочку выпорхнула щепотка пушинок. Просто лопнула от порыва ветра головка одуванчика.

Первым заметил добычу гарпии племянник Бузонни Ринальто Павезе. Самому Бузонни в этот жаркий день нездоровилось, и он лежал на диване с холодным полотенцем на лбу.

Ринальто увидел тень за окном, услышал хлопок крыльев и, выйдя на балкон, увидел птицу, остервенело клюющую белое тельце.

— Дядя Умберто! — закричал Ринальто. — Сальма поймала голубя!

Это было сказано по-итальянски.

— Пусти ее в клетку и дай воды, — прохрипел Бузонни, медленно опуская ноги на пол в поисках шлепанцев.

Выйдя на балкон с больной головой, щурясь от солнца, Бузонни сразу заметил то, чего не увидел Ринальто. К правой лапке мертвого голубя была примотана гильза.

— Мамма миа! — пробормотал Умберто и, взяв в руки трость, отогнал птицу. Гарпия злобно клюнула трость.

Через несколько минут на столе Муравьева зазвонил телефон.

— Есть, господин штабс-капитан! — жарко прохрипел Бузонни.

— Что есть? — Муравьев цепко глядел на Колегова, который пил чай. Говорите ясней!

— Сальма поймала почтовика. С гильзой…

— Вас понял, Умберто! Быстро и осторожно достаньте содержимое. Вы поняли меня? И прочитайте, что там написано.

— Я уже достал.

— Так читай же, Умберто!

Муравьев взял карандашик.

— Учителю, точка. Цифра 25. Мост, точка. Цифра 7, точка и подпись: Мсн, прочитал антрепренер, с ужасом догадавшись, что цифра 25 означает не что иное, как завтрашний день — 25 августа.

— Отлично, Умберто, отлично. Я посылаю к вам ординарца и поздравляю вас от имени освободительной армии.

— Больше не выпускать? — спросил Бузонни, у которого от догадки сразу прошла головная боль.

— Можно не выпускать, — Муравьев возбужденно откинулся в кресле. Он был счастлив. Дьявольская затея обернулась дьявольской удачей.

— Вот видите, Петр Иванович, — медленно сказал штабс-капитан, наслаждаясь эхом победы, — одним вопросом стало меньше. Логика всегда побеждает хаос. А глупость всегда карается разумом.

Муравьев потянулся за папироской и закончил свою фразу так:

— Вы, по-моему, отъявленный неудачник, товарищ Учитель. Ну, посудите сами. Некий Мсн приказывает вам завтра, насколько я понимаю, в 7 часов утра, вместе с вашими друзьями атаковать мост, а вы рассиживаетесь у меня в кабинете да еще чаи гоняете! Ха-ха.

Потом штабс-капитан Муравьев поймет, что вот этого-то как раз и не стоило говорить ни в коем случае.

Но удача многих делает глупцами.

Колегов поставил стакан на край стола.

Теперь он знал, что должен сделать.

Колегов твердо поставил стакан на край стола — теперь он знал, что необходимо сделать.

Он стал торговаться.

— Господин штабс-капитан. В ответ на вашу полнейшую доверительность я не буду кривить душой. Вы знаете все. Почти все. Отрицать вашу победу бессмысленно, поэтому я хотел бы предложить вам соглашение. Оно основано на законах логики, которую вы, как я понял, исповедуете.

— Вы проницательная умница, Петр Иванович. С вами было бы приятно поболтать.

— Как вы сами понимаете, сообщить вам фамилии всех членов организации я не могу. Если я скажу вам, что просто не знающих, что таков принцип конспирации, вы мне не поверите. Но, увы, я действительно знаю лишь немногих…

— Что вы предлагаете? — с раздражением перебил Муравьев.

— Сегодня вечером должно состояться первое расширенное заседание штаба нашей организации. Не удивляйтесь, приказ об этом я успел передать связному еще до ареста. Сегодня соберутся все руководители пятерок и, по существу, впервые узнают друг друга окончательно.

«Писарь ничего не сообщил об этом, — подумал Муравьев, — дешевый трюк?»

— Дешевый трюк, Петр Иванович, — перебил он, — мне об этом ничего не известно.

— Да, господин штабс-капитан, пока вам ничего не известно. Боюсь, что об этом вы узнаете только завтра… Но будет поздно.

— Почему вы так уверены? — насторожился Муравьев.

— Я ведь тоже немного контрразведчик. Восемь лет подпольной работы большой срок. Понятно, что мой арест и все ваши сведения — дело рук агента, по-нашему — провокатора. Связному дана команда сообщить о срочном сборе членам ревштаба буквально за час до условного времени, и боюсь, что ваш человек не успеет связаться с вами.