Похождения скверной девчонки - [92]

— Знаешь, мы можем пожениться или нет, как тебе угодно. Это не так важно. Но, прежде чем уехать, хочу сказать тебе одну вещь. За все свои сорок семь лет я никогда не был так счастлив, как в месяцы нашей с тобой совместной жизни. Ты подарила мне огромное счастье, и теперь я перед тобой в неоплатном долгу.

— Давай-ка поторапливайся, а то опоздаешь на самолет, и вообще ты мне надоел. — Она подтолкнула меня к двери.

Скверная девчонка по-прежнему хандрила и дни напролет раздумывала о чем-то своем. После отъезда Гравоски мне ни разу не удалось поговорить с ней по душам. Неужели ее так удручило расставание с Илалем?

Работа в Лондоне оказалась гораздо интереснее, чем на многих других конференциях и конгрессах. Название звучало банально, подобными формулировками часто пользуются по разным поводам: «Африка: импульс к развитию». Встреча проходила под эгидой Британского Содружества, Организации Объединенных Наций, Союза африканских стран и целого ряда независимых организаций. Но, в отличие от прежних мероприятий того же рода, здесь прозвучали по-настоящему важные доклады африканских политических лидеров, крупных промышленников и ученых. Они говорили о бедственном положении, в котором оказались бывшие французские и английские колонии после получения независимости, о тех трудностях, которые приходится преодолевать, чтобы урегулировать социальные процессы, наладить работу государственных институтов, покончить с милитаризмом и каудилизмом, интегрировать в гармоничное сообщество представителей многочисленных этнических групп и совершить экономический рывок. Ситуация почти во всех странах, представленных на конференции, была критической, и вместе с тем искренность и здравомыслие, с какими африканцы, в большинстве своем очень молодые, излагали суть проблем, производили сильное впечатление и будили надежды — наперекор трагической реальности. В основном мне приходилось переводить с французского на английский и наоборот, гораздо меньше я работал с испанским. Тема задела меня за живое и пробудила такой интерес, что я даже стал подумывать, а не провести ли хоть раз отпуск в Африке. Впрочем, я ни на минуту не забывал: по этому континенту разъезжала скверная девчонка, выполняя поручения Фукуды.

По сложившейся у нас привычке, если я отлучался из Парижа, мы разговаривали по телефону раз в два дня. Звонила она, потому что так выходило дешевле: гостиницы и пансионы обычно устанавливают грабительские тарифы на международные звонки. На сей раз я тоже оставил номер телефона гостиницы «Шорхем», расположенной в квартале Бейсуотер, но прошло двое суток, а звонка так и не было. На третий день я позвонил сам, очень рано, перед выходом в Институт Содружества, где проводилась конференция.

Скверная девчонка разговаривала, на мой взгляд, как-то странно. Отрывисто, уклончиво, раздраженно. Я испугался, решив, что вернулись прежние приступы паники. Но она заверила меня, что нет, что чувствует себя хорошо. Может, скучает по Илалю? Да, конечно, скучает. Ну а по мне она хоть капельку скучает?

— Погоди, сейчас соображу, — ответила она, и в тоне не слышалось даже намека на шутку. — Нет, если честно, то нет, пока не слишком.

Я повесил трубку, и на душе у меня остался неприятный осадок. Ладно, у всех бывают приступы неврастении, когда возникает потребность побрюзжать, чтобы показать, насколько опротивел тебе окружающий мир. У нее это пройдет. Минуло еще два дня. Звонка не было. В семь утра я сам набрал наш номер. Никто не ответил. Она никогда не отлучалась из дома в такую рань. Единственное объяснение — плохое настроение, — но почему? — и то, что она не желает со мной разговаривать, отлично зная, что звоню именно я. Вечером трубку опять никто не взял. Заснуть я не мог и за ночь раза четыре или пять набирал знакомые цифры. Долгие гудки неотступно звучали у меня в голове все последние сутки пребывания в Лондоне, наконец последнее заседание закончилось, и я помчался в аэропорт «Хитроу», чтобы лететь в Париж. Мрачные мысли сделали полет бесконечным, как и проделанный на такси путь от аэропорта «Шарль де Голль» до улицы Жозефа Гранье.

Было начало третьего ночи, моросил противный дождик. Я поднялся по лестнице и отпер дверь своей квартиры. Там царил мрак, было пусто, на кровати лежала записка, написанная карандашом на желтой бумаге в линейку, какую мы держали на кухне, чтобы помечать, что надо сделать днем. «Я устала играть роль мелкобуржуазной хозяйки дома, в которую тебе хотелось меня превратить. Это не по мне, и никогда я такой не стану. Очень благодарю тебя за все, что ты для меня сделал. Жаль, что так получилось. Береги себя и не слишком страдай, пай-мальчик».

Я разобрал чемодан, почистил зубы, лег в постель. И весь остаток ночи раздумывал, переливая из пустого в порожнее. Ты этого ждал, этого боялся, ведь так? Ты знал, что рано или поздно это случится, знал еще семь месяцев назад, в тот самый день, когда привез скверную девчонку сюда, в квартиру на улице Жозефа Гранье. Хотя малодушно старался отмахнуться от подобных мыслей, обмануть себя, убедить, что она наконец-то, после ужасной жизни с Фукудой, откажется от опасных похождений и покорно согласится разделить жизнь с тобой. Но ты ведь всегда знал — в самых потаенных глубинах своей души, — что мираж рассеется, едва она станет выздоравливать. Серое и скучное существование надоест ей, и как только восстановятся силы и уверенность в себе, как только схлынут угрызения совести и страх перед Фукудой, она тут же сумеет найти тебе замену — кого-нибудь поинтересней, побогаче и не такого зануду. И начнется новое приключение.