Похождения сержантов - [7]

— Кто там пришёл? — высунулся из майонеза Хохматых.

— По-моему, пришел песец, — уныло ответил напарник.

— Что? — подпрыгнул Хохматых. — Ты, как знаешь, а я линяю.

Он решительно сполз с сундука и побрёл к дверям, пятная грязные половицы майонезными кляксами.

— Чего ты? — Тубов соскочил следом, схватил напарника за скользкий рукав. — Не хочешь быть блондином, стань брюнетом.

Сзади раздалось противное хлюпанье. Это песец торопливо жрал с пола майонез, кося жадным глазом на сержантов. Хорёк, отложив нож и вилку, стирал салфеткой слюни с разочарованной морды.

— Знаешь, я тоже, пожалуй, пойду, — сказал Тубов, расчищая ладонью кобуру.

Часто оглядываясь, они подбежали к двери, распахнули и разом вывалились на крыльцо. Прямо перед ними стояла в бурой траве свежеоструганная бочка из цельного чурбана с привязанными по бокам дворницкими метелками. Бочку украшал велосипедный руль со звоночком.

Тубов хотел юркнуть в болотные кочки, но Хохматых схватил его за отворот куртки. Зашипел:

— Сюда давай! Это вертолёт!

— Какой на хрен вертолёт? — удивился напарник, но тоже принялся карабкаться по метелке в бочку.

Тут раздался тревожный вопль Сигизмунда, а следом крик бабы Тани:

— Голубчики, вы куда! Назад! Вон из ступы!

Она шкандыбала, размахивая клюкой. Рядом скакал на трёх лапах кот, зажимая под мышкой колючий сноп жёлтого укропа.

Хохматых уже сидел, свесив ноги внутрь ступы, вцепившись в рукоятку метлы. Он злорадно крикнул:

— Пошла метла по кочкам! По кочкам, кусточкам, по узеньким дорожкам!

Однако ступа, вопреки его ожиданиям, с места не стронулась.

— Фу, напугали хулиганы, — баба Таня остановилась, утерла лоб рукавом, высморкалась в угол платка. — Ладно, пошалили и хватит. Ступайте обратно. Продолжим обряд, сделаем вас красавчиками. Я вот и облом-траву уже припасла…

— Оставь себе свой облом! — крикнул Тубов. — Смотри, Хохматых, ключ в замке!

И точно — прямо в ступу оказался врезан обычный дверной замок, и из него торчал ключ. Тубов повис одной рукой на руле, другой повернул ключ. Ступу качнуло и приподняло над землёй.

— Голубчики, не погубите! В кредит брала на сто лет, век не рассчитаться будет! Двойной форсаж, мягкая посадка!

— Зажарить хотела, уважаемая! — верещал в ответ Хохматых. — Я сразу раскусил твои преступные намерения.

— Не для себя старалась, миленький! — Вопила баба Таня. — Исключительно для науки и искусства. Кулинарного! Никто ж ещё не готовил сержантов в мундире. Не улетайте, касатики! Я вас обратно большими сделаю!

Попала в точку. Напарники переглянулись и задумались.

— Ладно, делай нас обратно большими, — сказал Хохматых. — Но только гляди, одно лишнее движение — и мы улетаем. Навсегда.

— Точно, улетаем, — поддакнул Тубов, свесив ноги по сторонам рулевой колонки и вцепившись в пластиковые рукоятки.

Хохматых для гарантии вытащил пистолет.

— Голубчики, я мигом! — Старушка вскарабкалась в избушку, через минуту выползла с металлической банкой из-под растворимого кофе в руке. Показала: — Читай, что написано.

— Увеличительное стекло, — прочёл по складам Хохматых кривые буквы на косо налепленной влажной бумажке.

— Значит так, — деловито принялась объяснять баба Таня. — Берёте по горсти и быстро глотаете, не разжёвывая. — Ждёте минут пятнадцать и начинаете расти. Вот и вся хитрость.

Она протянула банку. Хохматых заглянул и увидел, что та на две трети наполнена битым стеклом.

— Точно увеличительное?

— Не сумлевайся, мил-человек, — закивала баба Таня.

Сержант запустил маленькую ладошку, попытался подцепить горсть и порезался. Посмотрел на кровоточащий палец, вскинул пистолет и внушительно пропищал:

— Сейчас стреляю кота, потом песца, потом хорька. Потом мы улетаем, а ты остаешься кредит платить.

— А ещё крышу разберём, чтоб было чем печку топить зимой, — добил Тубов и потянул штурвал на себя.

— Стой! Вот она! — зычно завопила баба Таня, выхватив из кармана плюшевого пальто круглый глиняный кувшинчик, похожий на красную луковку. — Вот она — кубышечка с волшебным порошком, — сказала уже спокойно. — Посыплю, и станете прежними.

— Ага, так мы тебе и поверили, — саркастически пискнул Хохматых. — Посыплешь, а с нас форма слезет вместе со шкурой и майонезом. Чем докажешь?

— Сигизмунд! — топнула валенком баба Таня, разбрызгав торфяную жижу. — Доставь-ка мальца.

Сигизмунд, бросив облом-траву, ринулся в избушку и через секунду явился обратно, выпустив из лапы на крыльцо мышонка.

— Гляди, коль не веришь, — старушка выдернула из кубышки затычку и сыпанула пепельное облачко. — Расти большой, не будь лапшой!

Мышонок громко чихнул, потом ещё, ещё… Он рос рывками, пока не заполнил почти всё крылечко. И оказался бобром. Баба Таня двумя руками спихнула его в траву. И скомандовала:

— Гони его, Сигизмунд! Понастроили плотин, всю экологию забочажили, мелиораторы окаянные. — Кот молча бросился на бобра, яростно погнал по кочкам. Старушка проводила его ласковым взглядом: — Ох, не люба Сигизмунду водичка.

— Кидайте сюда кувшин, — сказал Тубов, расставив руки. Ловко принял кубышку на грудь. Правда, чуть не свалился в ступу. — А теперь надо бы постираться. Не можем же мы в таком виде к начальству явиться. А, баб Тань?