Похождения поручика Ржевского - [46]

Отто бегал вокруг, крутил вал сам и восторгался:

— Идет ток, идет! И лампочка горит! Без мощной батареи Вольта!

— И Вы, Максим Федорович, уверяете, что нить не перегорит долго? — вклинился ректор. — Целый месяц?

— Это как повезет, — снисходительно отвечал Макс. — От качества нити зависит, полноты вакуума, сотрясений каких-нибудь…

— Но это изменит всю продукцию нашей фирмы «Электрические лампы», — заволновался Отто. — Надо будет перестраивать производство!

— Ничего перестраивать не надо, — возразил Городецкий. — Яркие свечи пойдут для своих нужд, а слабенькие лампочки — для повседневного освещения. Тем более, что для них еще придется прокладывать весьма протяженные электросети. Ибо вращателей и электрогенераторов в городе будет всего несколько, а потребителей — десятки тысяч.

— Вы полагаете приспособить для вращения водяные мельницы? — догадался Перевощиков.

— Прежде всего их, — подтвердил Городецкий. — И не мельницы, конечно, а просто водяные турбины на плотинах. Могут быть созданы электрические ветрогенераторы, а также парогенераторы. А от электросетей будут запитаны электродвигатели, являющиеся антиподами генераторов.

— Вы хотите сказать, что если к статору генератора подвести ток, то этот магнит на валу закрутится? — подскочил со стула Отто.

— Именно так, — кивнул Макс. — И тогда вместо конок мы запустим по рельсам вагоны на электродвигателях.

— Но откуда вы все это знаете? — спросил нервно Перевощиков.

— Мне показывали статью Фарадея, в которой он описал явление электромагнитной индукции, — нагло соврал Макс.

— Фарадей? Это английский или американский физик? Но я о таком ученом не слышал, — растерянно сказал профессор.

— Он долгое время был лаборантом у профессора Дэви в Лондоне, — вспоминал по ходу дискуссии Макс. — Статьи стал писать недавно.

— Разве вы знаете английский язык? — опять удивился Перевощиков.

— Йес, сэр. Морэ ор лесс. Более или менее.

— Я не перестаю удивляться масштабу вашей учености, Максим Федорович, — почтительно сказал ректор. — И это в двадцать пять лет!

— Вы правильно сослались на мой возраст, Дмитрий Матвеевич, — улыбнулся Макс. — В эти годы много знать нельзя. Я всего лишь перетасовываю в голове какие-то известные мне факты и вдруг генерирую догадки, которые иногда оказываются практически важными.

— Замечательное свойство, — криво улыбнулся Перевощиков. — Если не ошибаюсь, оно и свойственно гениям…

— Догадка — полдела, Дмитрий Матвеевич, или даже четверть дела, — возразил Городецкий. — Основная часть его ляжет на плечи практиков, которым у нас является Отто Вильгельмович. Если он не придумает массу технических деталей, полноценного генератора не получится. Так ведь, Отто?

— Ерунда! — заулыбался Краузе. — Когда идея понятна и есть работающий лабораторный образец, я сделаю остальное обязательно. Были бы деньги и материалы…

— С деньгами у нас же вроде порядок? — осторожно спросил Макс.

— Какое там! — воскликнул Отто. — Наш приход едва восполняет расход: производство же расширяется, количество работников увеличивается и все зарплату просят. А сейчас на производство генераторов и новых лампочек вообще уйма денег уйдет…

— А кому легко? — спросил, ухмыляясь Макс. После чего попрощался со своими подельниками и поехал с чистой совестью к себе — писать новые главы об удалом поручике.

Глава тридцать седьмая Советы Ржевского

В Вязьме Ржевский простился с Милой: она совсем к нему приластилась и поехала в Борки без возражений, тем более что симптомы беременности были уже налицо. С ней уехало и все жалованье поручика, — то, которое успели ему выплатить. Так что далее он отступал совсем налегке.

— А если нам встретится где-нибудь ресторация приличная, а тебе ни выпить, ни закусить не на что будет? — шутя спрашивали его те же корнеты.

— Это в Можайске что ли? — засмеялся Ржевский. — Нет, браты, ресторации приличные только в Москве есть, а до нее мы, надеюсь, не отступим, схватимся с Наполеоном всерьез пораньше — как и обещал нам новый командующий.

— Этот старый одноглазый пень? — вскричали в один голос корнеты.

— А вы знаете, что у этого пня денщика молдаванка изображает? — ухмыльнулся любознательный поручик.

— Не может быть! Что ему с ней делать? Ему уже под семьдесят!

— Старый конь борозды не портит, хоть пашет, может, и мелко, — хохотнул Ржевский. — В любом случае ему с ней веселее, чем нам в одиночестве.

— Ты-то что к нам примазываешься? — бормотнул Сашка. — Токо-токо с лялькой расстался…

— Где же токо? Уж десять дней прошло, — вздохнул Дмитрий. — Я и запах Милы забывать стал…

— Ага. И теперь головой закрутил, на молдаванку Главнокомандующего нацелился? — едко спросил Бекетов.

— А что? — заблестели глаза у Сашки. — Спорим, что Ржевский наладит с ней шуры-муры?

— Ну ка цыц! — прикрикнул поручик. — На старшего по званию спорить затеяли?

— Вот так, Саша, — скорбно сказал Бекетов. — Представь теперь что будет, если Ржевского на эскадрон поставят, до ротмистра повысят?

— Не повысят! — уверенно ответил Арцимович. — Все повышения по армии подписывает главнокомандующий. Так вот: ты бы повысил того, кто на любовницу твою нацелился?

— Тьфу на вас, зубоскалы, — сказал Ржевский, повернулся набок, накрылся одеялом с головой и вскоре уснул.