Похождения молодого графа Потовского - [33]

Он говорил, и я не мог хорошенько разобраться в смутных, толпившихся в моей голове мыслях. Признаюсь тебе, что его речи произвели на меня некоторое впечатление, и я начинаю опасаться, чтобы его предсказание не осуществились. Взгляды его на виды вмешавшихся в наши дела держав кажутся довольно естественными; они в особенности согласуются с представлением публики о характере одного из наших соседей.

Но я хотел удостовериться, согласны ли действительно его мысли на этот счете с общественным мнением.

— Оставим в стороне дела Польши, — сказал я ему. — Я предпочитаю услышать от вас характеристику государей, и мне кажется, что вы хотя и не польстите, но и не вложите в нее ни досады, ни пристрастие. Что вы думаете о прусском короле? О нем говорят столько чудес; я не знаю, основательно ли? Установлено все же, что он хороший полководец и великий государь.

Он.

Предполагают, что его доблесть немного сомнительна и что он в сражениях всегда избегнет заботливо опасности. Я не скажу вам, что этому следуете верить; но если у него и нет неустрашимости гренадера (что к нему даже и не пошло бы), ему нельзя отказать в звании ловкого полководца. Относительно имени великого государя — другое дело. Он хотел бы, конечно, чтобы его считали таким. В силу желания казаться великим, он уничтожил свое истинное величие, и не раз его видели в опасности потерять корону. Ослепленные его победами, глупцы будут его прославлять, но тем не менее он всегда будет предметом презрения для мудреца.

Я.

Скажите, пожалуйста, как же так?

Он.

Истинное величие государя состоит в господстве в его государстве законов и в счастье его народов. Но в этом никогда но заключалось честолюбие прусского короля. Он не заботится вовсе быть «утехой рода человеческого», — только бы быть его ужасом. Его величайшее искусство — уменье истреблять людей. И под его жестокой рукой все трепещет, все слабеет, все стонет. Тем более его нельзя извинить в этом, что он не представляет из себя, как большинство государей, орудие злых людей; он сумел удалить льстецов, окружающих обыкновенно трон, и сам знал горе.

При такой жестокой натуре он обладаете, однако, некоторыми хорошими качествами: он трудолюбив, умерен, расчетлив. Не странно ли, что в то время, как его пороки нашли стольких почитателей, единственные добродетели, которыми он владеет, находили лишь порицателей?

Он любит также, чтобы люди имели мужество высказать ему правду; он старается знать, что о нем думают. Уверяют, что он часто incognito ходит в кафе и другие общественные места своей столицы послушать, что о нем говорят, и что почти всегда ему приходится выслушивать совершенно иное, чем похвалы; однако, не говорят, чтобы когда-нибудь он мстил нескромным языкам.

Я.

К его заслугам надо еще прибавить, что он возвратил свободу подданными, своих владениях.

Он.

Я не знаю, что вы называете свободой. В его государстве, кроме его указов, не знают никакого другого закона. Он принуждаете подданных служить, женит их силою, грабит, как хочет, судит военным судом. Все это не говорит о свободных людях.

Я.

Вы не хвалите его сердце, но без сомнение похвалите его ум.

Он.

У него любовь к литературе, вкус к поэзии и, к несчастью для его народа, никаких предрассудков, так как он — esprit fort.

Я.

Выставляют его также гением в деле политики.

Он.

Я соглашусь охотно, что он на удивление понимает искусство вести дела, т.е., в более ясных выражениях, искусство ловко надувать. Но не в этом, я думаю, вы видите политическую науку. Я вам скажу к тому же, что у него большие виды, но нет большего таланта.

Пожираемый честолюбием, он до сего времени мечтал только о том, как бы увеличить и придать прочность своему государству.

И вот каков был всегда его план: он не упускает случая урвать у кого можно кусок земли; если он имеет виды на какие-либо области, он ловко разбрасывает между соседними державами семена раздора; он заботливо способствует их всходу, или просто выжидает, когда возникнет между державами какое-либо несогласие.

Но он настороже, и, прежде, чем решиться на что-нибудь, он предоставляет им хорошенько обессилить друг друга. Как только увидит, что они не в состоянии противиться его намерениям, он двигает многочисленные войска и устремляется на добычу. Если встречает сопротивление, бьется и часто торжествует; если дела идут плохо, он играет на последние, рискует всем и подчас успевает; и раз захватил, он не возвращает.

Если он умеет завоевывать, он не умеет извлекать из этого всех выгод. Он понял, как необходимо для могущества золото, и не упустил из вида, чтобы доставить его себе, ни одного способа, кроме, конечно, единственно годного.

Он приложил величайшее старание, чтобы иметь флот, и достиг того, что имеет несколько кораблей. Он старался расширить в своем государстве торговлю, но взялся за это дело, словно собирался помешать процветанию ее когда-либо. Он занимается ею сам вместо того, чтобы предоставить все выгоды от нее народу; к тому же, подчиняя ее своим видам, он стесняет ее; он ее отягощает налогами. Он делаете хуже: беспокоит богатых купцов, прибегает к неблаговидным предлогам, чтобы конфисковать их товары или стянуть с них большую сумму, нарушает свои условия с артистами и ремесленниками, которых было привлек в страну ложными обещаниями.