Похождения молодого графа Потовского - [32]

Вы не думаете так. Неужели же вы верите, что вопреки праву людей, справедливости и оказанному им доверию наши посредники пожелали бы стать узурпаторами? Напротив, я надеюсь, что, благодаря их вмешательству, мы скоро увидим конец наших бедствий.

Он.

Как ваши надежды будут скоро обмануты! Эти державы, под предлогом восстановления мира вошедшие с оружием в руках в ваши опустошенные области, хотят только их занять, а вас обратить в рабство. Если по истине они не составили заговора против свободы Польши и мечтают по-хорошему вас умиротворить, то их генералы не обнаруживали бы столько предусмотрительности в захвате всех фортов, всех проходов, всех теснин, годных для обеспечение им доступа в сердце страны и предание ее им без защиты; державы начали бы с обязательства России и конфедератов положить оружие и не медлили бы так долго приняться за установление прошлого мира. Вы увидите в них господ, посланных вам разгневанными богами в наказание.

Я.

Вы не правы относительно их. Нет, я никогда не мог бы поверить, чтобы они так бесстыдно отказались от принципов чести.

Он.

Чести? Вы меня смешите! Да знакомы ли с ней государи или, по крайней мере, знают ли ее хотя немного? Соблазнять и обманывать — их великое искусство. Чем больше они говорят о добрых намерениях, тем менее должно им верить; правило даже их министров и любимцев — ждать опалы, когда им расточается всего более ласк. Но обождем событий; немного терпения, и вы увидите, кто из нас двух ошибался.

Я.

Я согласен на это.

Он.

Хотя я не пророк, но мог бы вам сказать наперед, что произойдет. Когда они увидят, что вы не в состоянии им сопротивляться и что их войска обеспечили обладание желаемыми провинциями, они разом снимут маски. Но так как не следует волновать умы, они поищут окраски для своих захватов. Чтобы одурачить глупую толпу, они выпустят манифесты, выкопают из земли предков, станут рыться в устарелых договорах, воскресят предполагаемые права, и вы в конце концов увидите, как окажется, что области принадлежат им и что вы владели ими неизвестно на каких основаниях.

Я.

Это было бы забавно!

Он.

После подчинение своему владычеству захваченных областей (если только они не ограбят вас совершенно!), не ждите, что они постараются восстановить мир в тех, которые вам останутся. Они смотрят с удовольствием, как растет между вами несогласие, причина анархии в вашем управлении, и предоставят ведаться с этим вам; может быть, еще поищут втихомолку способов увеличить причины раздора, чтобы подготовить себе предлог возвратиться к вам впоследствии, когда у них к тому явится желание.

Однако, из боязни слишком ясно показать цель своего официального вмешательства, они выдадут себя за посредников, прибегнуть к предложениям соглашений, сделок, упорядочения отношений, навяжут их вам, все заявляя, что они предоставляют вам самую полную свободу.

Я.

Очень хорошо!

Он.

Вы в свою очередь удивляете меня своим упорным отстаиванием составленного ранее мнение. Вы предполагаете, что именно для восстановления спокойствия в ваших несчастных областях они вторгнулись туда. Но какую может иметь цену их намерение умиротворить вас, когда они не дают передохнуть спокойно даже собственным подданным.

Я хотел бы, конечно, чтобы они могли вдохновиться славой быть вашими умиротворителями; но они слишком хорошо видят, какой план вам нужно бы внушить, в какое положение надо бы поставить дело, чтобы самим не опасаться последствий.

Средство дать вам мир и средство сделать вас богатыми, могущественными, счастливыми совпадают в точности. Если бы подобный план был в их правилах, он не согласовался бы, конечно, с их выгодами.

Я.

Можно узнать этот удивительный план?

Он.

Предполагать, что можно погасить между вами всякое чувство зависти, утишить всякое чувство злобы, залечить все недоверие и кое-как удовлетворить все партий — глупость, глупость! Зло в самом положений вещей и средство от него сильное.

Надо направить секиру на корень. Нужно познакомить народ с его правами и обязать его их требовать; нужно вложить ему оружие в руку, схватить во всем королевстве мелких тиранов, которые его держат в гнете, ниспровергнуть чудовищное здание вашего правления, установить на основании справедливом новое, все части которого находились бы в надлежащем равновесии.

Вот единственное средство иметь внутри этой прекрасной страны мир, единение, свободу, обилие вместо раздора, рабства и голода, которые ее сокрушаюсь.

Я.

Действительно, сильное средство.

Он.

Великие, считающие, что остальной род человеческий создан для службы их благосостоянию, не одобрят его, без сомнения; но не с ними следует совещаться: дело идет об избавлении всего народа от несправедливости утеснителей.

Я.

Я не имел бы ничего, если бы крестьянину было более по себе, но я очень бы раздосадовался, если бы увидел, что господа лишены их прав; надеюсь, что этого никогда не будет: державы посредницы слишком справедливы, чтобы поступить с нами так.

Он.

Не их справедливость, если она у них действительно имеется, воспротивилась бы этому, но их гордость и это безумное стремление все же господствовать насилием. Действительно, было бы довольно странно, если бы они пожелали вас сделать свободными, они, которые все усилия свои прилагают к тому, чтобы держать свои народы в оковах.