Похождения иркутского бича - [9]
— Голодный бич злее волка, сытый — добрее овцы, — завопил Старый Большевик Драбкин и бросился на манящий запах. Шахназары сумели выклянчить у Хомича аванс на покупку носок и купили целую коробку зубного эликсира на спирту. Благодаря бдительному надзору начальника, большую часть коробки удалось донести до табора. Даже такая гадость, как эликсир, не сумела отбить у бичей аппетита, и ведро тушеной дичи перекочевало в «наэликсиренные» желудки.
Сытые и умиротворенные бичи расселись вокруг костра и, прихлёбывая чай, трепались. Сперва помянули нехорошим словом бригадира, не давшего трактора для перевозки табора, затем племянника, который, напротив, согласился увести на лошади несколько мешков, но по причине слабого знакомства с топографией уволок барахло на другой алас. Тема невезения и стала предметом рассказа Хомича.
Начальник партии Артёмов нервничал. Хотя до лагеря Володи Зыбайло оставалось добрых полчаса лета, он то и дело наклонялся к иллюминатору и вглядывался в плывущую под вертолетом тайгу. Месяц назад он разбросал отряды по таксаторским участкам и с тех пор имел с ними связь лишь по рации. Четыре отряда более-менее откликались на его призыв: «„Ландыш-18“ на связи», один только «Ландыш-5» стойко молчал. Зыбайло, чьим позывным и был «Ландыш-5», стоял со своим отрядом дальше всех, и поначалу Артёмов приписывал его молчание несовершенству аппаратуры. «Недра» — рация маломощная, и если не натянул как следует антенну и противовес — «слышимость в пределах видимости». Артёмов опросил своих «Ландышей» — слышал ли кто из них в эфире «пятого», и хотя ответ был отрицательным, не очень беспокоился. Таксаторы — народ свободолюбивый и своенравный. Для того, чтобы не слушать «отеческих поучений» своего начальника, готовы, как этот Зыбайло, неделями не выходить на связь.
— Ох, и выдеру я, как сидорову козу, этого щенка, запоет канареечкой!
В науке ругательств Артёмов был дилетант и, если не считать экзотической канареечки, обходился образами домашних животных. Тем не менее, эта довольно неопределенная угроза в адрес таксатора его успокоила и он забыл про Зыбайло до самого отчета. Отчет, то есть сбор нарядов, ведомостей, актов и прочих подобных бумаг — кошмар инженера-полевика. Каждый месяц нужно сосчитать не только зарплату, налоги, полевые, алименты, но и расход продуктов, барахла и денег. Если учесть, что зарплата выдается только в конце сезона, то вся эта работа, кстати, не оплачиваемая, проводится только для отчетности. Как сказал классик: «Социализм есть учет», и будь добр, отдай 3–4 дня в месяц социализму, то есть учету. Впрочем, грех жаловаться. Не будь отчетов, кто бы дал начальнику партии деньги на вертолет? Топал бы сейчас с рюкзаком по тайге, ночуя под кустом. А для отчета и на вертолет денег не пожалели.
Володя выбрал место для табора на берегу небольшой речки. Свою палатку поставил рядом со стоящей на отшибе сосной, чтоб закинуть на дерево антенну от рации. После обеда произошло неприятное событие. Таборщик поставил грязную посуду в речку и пошел к костру за теплой водой. Непонятно откуда взявшаяся волна подхватила чашки и кружки из консервных банок. Вторая неприятность, случившаяся в этот день, оказалась серьезнее. Вся партия топоров, кроме двух, оказалась бракованной — при насадке на топорища полопались и для работы не годились. Ночью от ветра упала сосна, и точно на палатку. Володю спасло только чудо. Толстый сук проткнул спальник в нескольких сантиметрах от головы. Рацию и буссоль[4], стоявшие на столе, разбило вдребезги. У ружья расщемило ложе и погнуло ствол. Утром, поправив разрушенную палатку, Зыбайло, взяв всех рабочих, кроме таборщика, вышел в заход. Собирались дней на пять, но возвращаться пришлось через два дня. Сапоги, с виду вполне нормальные, разваливались на глазах. На таборе их ждал новый удар. Вместо новых палаток увидели лишь пепелище.
— Костер-то уже догорал, когда я спать пошел. Гад буду — одни угли оставались. А ночью так полыхнуло, что еле из палатки выскочил.
Из многочисленного таборного имущества и продуктов остались лишь два ящика тушенки, да кое-какая негорючая мелочь. Ночью прошел дождь, все промокли. Утром развесили одежду на просушку и легли подремать на солнышке. Никто не заметил, как из-за леса вынырнул крутящийся столб воздуха. Мгновение спустя на них обрушился вал пыли и мусора. Когда смерч ушел, их одежды уже не было. Осталось одно — сидеть и ждать вертолета. Голышом по тайге не ходят — комары съедят.
Первые слова, которые сказал Артёмов подбежавшему Зыбайло были:
— Все живы?
— Все!
— Ну, рассказывай…
На этом, как ни странно, неприятности закончились. Имущество списали, Зыбайло получил выговор, но лесоустройство на своем участке сделал сам. И даже никто из рабочих, кроме таборщика, не сбежал. Вот только теперь, начиная любое дело, Зыбайло как следует напивается. Говорит, что к пьяным удача благоволит.
Следующим рассказчиком был Студент. Поскольку молодежный сленг 70-х вряд ли будет известен через несколько лет, автор взял на себя смелость перевести его рассказ на почти классический язык. В оригинале первая фраза звучала так: «Димаку не перло, фуфло, а не кайф».
Автор книги три года преподавал политэкономию в Высшей административной школе Республики Мали. Он рассказывает обо всем, что видел и слышал в столице и в отдаленных районах этой дружественной нам африканской страны.
Марокко, Алжир, Тунис, Ливию и АРЕ проехали на автомобиле трое граждан ГДР. Их «Баркас» пересекал пустыни, взбирался на горные перевалы, переправлялся через реки… Каждый, кто любит путешествовать, с радостью примет участие в их поездке, прочитав живо и интересно написанную книгу, в которой авторы рассказывают о своих приключениях.
Эта книга — рассказ о путешествиях в неведомое от древнейших времен до наших дней, от легендарных странствий «Арго» до плаваний «Персея» и «Витязя». На многих примерах автор рисует все усложняющийся путь познания неизвестных земель, овеянный высокой романтикой открытий Книга рассказывает о выходе человека за пределы его извечного жилища в глубь морских пучин, земных недр и в безмерные дали Космоса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.