Похождения двух горемык - [32]
— Во время пожара?
Я вспотел.
Вот это да! То — прорубь, то — огонь. Вот это день!
— Ну, хочешь, вот почитай — режиссерский сценарий. Вот твой эпизод. — Зиновий протянул мне раскрытую длинную книжечку.
Я посмотрел — на обложке было написано:
Л. Макевнин
Я открыл на своей странице.
Вот что там было:
Вот это да!
Я разволновался.
Нет... Так нельзя... Надо мягко, ненавязчиво все узнать.
— Повезло тебе, — сказал Зиновий, — в сотом кадре снимаешься, в юбилейном!
— А сразу же что... я выскакиваю — и крыша падает? А не может быть...
— Нет. Ничего не может, — сказал Зиновий. — Не первый раз такие сцены снимаем.
— Но крыша обрушивается ведь. Вдруг...
— Никаких вдруг. Отдельно снимем, как ты там прыгаешь, отдельно рушится крыша. Может, даже в разные дни. Понял?
— А что ж — конюшня сгорит?!
— Ты что ж думаешь — мы эту конюшню жечь будем?
— А какую?
— Есть там в лесу старый телятник... достроим немножко — и сожжем!
Вот это да!
— А разрешили?
— Разрешили. Ну, что, хочешь со мной поехать? Куда? В Гатчину. С пожарниками договариваться.
— С пожарниками? Поеду!
Мы сели в «волгу», выехали на шоссе.
— А вдруг — лес загорится? — спросил я.
...Своими «ненавязчивыми» вопросами я скоро довел Зиновия до белого каления.
— Останови, Григорий Иваныч, — сказал Зиновий шоферу, — я высажу этого типа в лес!
Григорий Иваныч усмехнулся, но продолжал вести «волгу» так же быстро.
— А нельзя... без этого? — снова спросил я.
— Без чего — без этого? Без твоей роли? — спросил Зиновий.
Я умолк.
Скоро мы въехали в Гатчину, поехали по улицам, подъехали к зданию с каланчой.
Зиновий показал какой-то пропуск, мы прошли мимо часового, поднялись по лестнице.
— Жди здесь! — перед кожаной дверью сказал мне Зиновий.
— А можно, и я пойду?
— Нет уж!
Я остался в коридоре.
Надо же, как бывает!
И именно сейчас все надо решать!
Сейчас Зиновий договорится с пожарными — и обратно будет уже не повернуть! Конечно, он говорит, что все предусмотрено и съемка такая проводится не первый раз, но все-таки мало ли что с огнем может случиться?
Я вспомнил вдруг, что отец рассказывал про пожар зерносушилки. Пламя было такое, что рейсовый автобус, который должен был пройти мимо, остановился не доезжая и так стоял, боясь проехать.
Рядом стояла «скорая помощь», и там врачи по очереди делали искусственное дыхание рабочему, задохнувшемуся в дыму.
Оказывается, увидев, что из сушилки выбилось пламя, он в испуге выдернул шланг, который питал печь соляркой, из шланга вырвалась толстая струя солярки, все вспыхнуло!
Рядом с сушилкой стояли три пожарных машины, поливая дом из брандспойтов, но все равно все сгорело, и рабочего не удалось спасти.
Вот такой был пожар, когда никто специально и не поджигал. А тут — делают специально, подготавливают горючие вещества!
Из кабинета вышел Зиновий с двумя пожарными.
Мы спустились на улицу, подошли к пожарному депо — приземистому зданию с деревянными коричневыми воротами. Открыли в воротах калитку и оказались внутри.
В полутемном гулком цементном помещении стояли длинные пожарные машины. У одной был поднят капот, и два механика озабоченно копались в моторе.
«Плохо дело! — подумал я. — А вдруг нам как раз эту машину дадут?»
— Ну вот... шестую можем вам дать, — сказал сопровождающий.
— Как так? — разволновался я. — Опасная съемка — и только одна машина?!
Зиновий и сопровождающий посмотрели на меня.
— Он прав, — сказал Зиновий.
— Как, седьмую-то отремонтировали? — Сопровождающий подошел к механикам.
— Скоро заканчиваем, — сказали механики.
— Запишу уж и седьмую вам, ладно уж! — сказал сопровождающий.
Я был доволен, но где-то и расстроен: сумели все-таки всучить одну с браком!
Мы сели с Зиновием в «волгу» и поехали.
«Да, — думал я, — конечно... Никто особенно меня не осудит, если я откажусь от съемки, скажу: надо уезжать — и все!.. Но никто и Джордано Бруно бы не осудил, если бы он отказался гореть, — пошел на попятную, и все! Все было бы нормально — только б он не попал в Историю, и все!.. А Муций Сцевола? — подумал я. — Воин... который, чтобы доказать мужество осажденных, своих соратников, сунул перед врагами руку в огонь и держал, пока она не сгорела? Мог бы он отказаться?.. Вполне! Только б никто никогда не узнал его имени и даже фамилии... плюс осаждающие взяли бы город!»
— Я согласен! — сказал я Зиновию.
— Правильно! — Зиновий кивнул.
— А можно еще режиссерский сценарий посмотреть? — сказал я, когда мы подъехали.
— Можно... можешь даже с собой взять, — сказал Зиновий.
Я пришел домой, сел в своей комнате и стал читать режиссерский сценарий. Отец сидел у себя, писал. Я все перечитывал свой эпизод, потом стал представлять: как съезжается к месту съемки вся техника, как потом приезжаю я...
Потом отец вошел в комнату.
— Слушай! Отличная идея! — сказал он. — Пойдем знаешь куда?.. В баню! Прекрасная баня! Класс!
Да, действительно. Редкая идея!
Я недовольно посмотрел на него.
— Нет уж. Иди один. Мне некогда.
Отец посмотрел на меня, потом молча собрался и ушел.
Утром я проснулся, подошел к окну — и увидел напротив окон красную пожарную машину.
