Похождения бравого солдата Швейка во время Мировой войны Том II - [17]

Местность носила тот же характер, что и на страницах «Венской иллюстрированной газеты».

С правой стороны возле какого-то сарая стояла батарея, державшая под огнем неприятельские окопы близ шоссе, по которому он ехал в автомобиле. Слева находился дом, из которого сверкали вспышки выстрелов, в то время как неприятель старался прикладами высадить входную дверь. Почти у самого шоссе догорал сбитый неприятельский аэроплан. На горизонте видны были конные разъезды и пылающая деревня, также окопы маршевого батальона и небольшая высота, с которой неприятель отстреливался из пулеметов. Немного дальше тянулись вдоль шоссе неприятельские окопы. А шофер везет его по шоссе прямо на них!

Он кричит шоферу в трубку:

— Разве ты не видишь, куда мы едем? Ведь там неприятель.

Но шофер спокойно отвечает: 

— Господин генерал, это — единственная приличная дорога. Шоссе в хорошем состоянии, а на проселочной дороге шины не выдержат.

Чем больше они приближаются к неприятельской позиции, тем сильнее становится огонь. По обеим сторонам обсаженного сливовыми деревьями шоссе, около самых окопов, разрываются снаряды. Но шофер спокойно заявляет в трубку:

— Это — прекрасное шоссе, по нему едешь как по паркету. А попробуй-ка мы свернуть в поле, у нас сразу лопнут шины.

— Взгляните, господин генерал, — снова кричит в трубку шофер, — это шоссе так хорошо построено, что даже 30,5-сантиметровые мортиры ничего нам не могут сделать. Шоссе — гладкое, как ток, ну а на каменистых дорогах и на полях шины не выдержали бы. Возвращаться же назад нам никак невозможно.

«Ба-бах!» — слышит Биглер, и автомобиль делает чудовищный скачок.

– Ну, разве я не говорил вам, — надрывается в трубку шофер, — что это чертовски хорошее шоссе? Видели, сейчас перед нами разорвался 38-сантиметровый снаряд. И никакой дыры — шоссе что паркет! А если бы свернуть в поле, то шины давно бы уж полетели к чорту. Теперь нас обстреливают с расстояния в четыре километра.

— Куда же мы едем?

— Там видно будет, — отвечает шофер. — Пока шоссе остается таким, я за все ручаюсь.

Автомобиль невероятно подбросило кверху, и он остановился.

— Господин генерал, — кричит шофер, — нет ли у вас карты генерального штаба?

Генерал Биглер зажигает электрический фонарик и видит, что карта лежит у него на коленях. Но оказывается, что это — карта гельголандского[9] побережья в 1864 году во время войны Пруссии и Австрии с Данией за Шлезвиг.

— Здесь дороги расходятся, — говорит шофер, — но обе они ведут к неприятельским позициям. Для меня главное дело — хорошая дорога, чтобы шины не пострадали, господин генерал… Ведь я отвечаю за казенную машину.

И вдруг — взрыв, оглушительный взрыв, и сыпятся звезды, величиной с доброе колесо. Млечный путь густ, как сметана.

Вот уже Биглер несется в межпланетном пространстве, вцепившись в сиденье рядом с шофером. Автомобиль за самым сиденьем разрезало пополам, точно ножницами, и от него осталась только задорно рвущаяся вперед передняя часть.

— Это еще счастье, — говорит шофер, — что вы показали мне карту сзади. Вас перебросило ко мне, а задняя часть машины взлетела на воздух. Это был 42-сантиметровый снаряд… Я так и знал, что как подъедешь к перекрестку, то дорога уже ни к чорту не годится... Да после 38-сантиметрового снаряда только и мог быть 42-сантиметровый. Более крупных калибров сейчас еще нет в ходу, ваше превосходительство

— Куда же мы теперь едем?

— Мы летим на небо, господин генерал, и нам приходится объезжать кометы. Они, пожалуй, будут похуже, чем 42-сантиметровка…

— Вот смотрите, под нами планета Марс, — после продолжительного молчания промолвил шофер.

Биглер снова успокоился.

— А вы знаете историю битвы народов[10] при Лейпциге?— спросил он. — Как фельдмаршал князь Шварценберг 14 октября 1813 года двинулся на Либертковицы и так 16 октября загорелся бой у Линденау? Вы знаете, какие бои пришлось вести генералу Мервельдту и как австрийские войска пробились к Вахаву и как 19 октября пал Лейпциг?

— Господин генерал, — торжественно говорит в этот миг шофер. — Мы как раз подъехали к вратам рая. Вылезайте, господин генерал! Нам в эти ворота не проехать, потому что тут такая толкучка — все военные!

— Задави кого-нибудь для острастки, — кричит он шоферу, — тогда другие посторонятся.

И, высунувшись из автомобиля, он гаркнул:

— Смирно, сволочь! Эдакие обормоты! Видят, что едет генерал, и не могут сделать «глаза направо»!

— Это нелегкая задача, господин генерал, — пытается успокоить его шофер. — Ведь у большинства и голов-то нет.

Генерал Биглер только теперь заметил, что толпившиеся перед вратами рая были сплошь инвалиды; они лишились на войне какой-нибудь части тела и тащили в вещевом мешке кто голову, кто руки, кто ноги. Какой-то бравый артиллерист в разодранной шинели, старавшийся протиснуться вперед, аккуратно сложил в свой ранец весь живот и нижние конечности. Из ранца одного почтенного ополченца на генерала Биглера глядела половина задницы, которую тот потерял под Львовом.

— Это делается для порядка, — заметил шофер, искусно пробираясь среди густой толпы инвалидов. — Очевидно, они должны еще пройти через Небесную комиссию.