Похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе - [11]

Некто Чичия писал:

"Седьмого июля сего года я приобрел Ваш дом (расположенный в городе Кутаиси на улице Тбилисской) от Квачи Силибистровича Квачантирадзе, у которого на руках имелась Ваша доверенность, заверенная седьмого июля сего же года кутаисским нотариусом г-ном Анджапаридзе. Кроме того, в тот же день я одолжил Вам по подписанному Вами заемному письму четыре тысячи рублей наличными; оговоренный в письме срок выплаты долга истек первого сентября сего года. В силу вышеизложенного прошу в течение семи дней освободить названный дом, поскольку я сам собираюсь переехать в принадлежащее мне отныне помещение, а также в течение трех дней оплатить долговое обязатель­ство с процентами.

Хуху Чичия.

Самтредия. Хонская дорога.

Дом Пупи Квачантирадзе".

Вечером, собравшись с силами, Волкова добралась до известного адвоката Твичия, к которому ее направил новый постоялец Лади Чикинджиладзе.

Откуда ей было знать, что в тот самый день Твичия обедал в духане Буду Шолия с Силибистро Квачантирадзе, Хуху Чичия и молодым постояльцем вдовы — Лади Чикинджиладзе, который в силу природного мягкосердечия в тот же вечер проводил старенькую вдову к адвокату. Могла ли предположить верующая, простодушная и бесхитростная уроженка Тамбова, что Твичия — адвокат Хуху Чичия и что заявление, повергшее ее утром в отчаяние, было составлено именно им!

Твичия принял вдову исключительно ласково. Сладкие речи, горячий чай, розовое варенье и сочувствующая улыбка смягчили ожесточившуюся было старуху.

После того, как вдова все в подробностях поведала и выплакалась, Твичия надолго задумался, затем сокрушенно вздохнул:

— Мне жаль вас! О, поверьте, мне жаль вас, как родную мать! Но что проку от моей жалости?! Давайте подумаем сообща. Во-первых: вы оказали матери­альную поддержку анархо-синдикалистам, и если власти узнают об этом, вас или повесят или ушлют в Сибирь. Не волнуйтесь. Успокойтесь!.. Я знаю, что вы дали средства не из убеждений и даже не по своей воле. Но все равно — террористы получили от вас деньги и тем самым укрепили свою преступную организацию. Благодарите Бога, что судьба привела вас ко мне. Другой на моем месте мог не делать из этого тайны, заявить или проговориться где-нибудь и тем самым погубить вас... Один совет я вам все-таки дам — как родной матери и доброму, кроткому человеку: никогда, нигде, никому и ни при каких обстоя­тельствах не рассказывайте об этом деле. Самое лучшее — унести его с собой в могилу. Не то, повторяю, каторги или виселицы не избежать... Теперь второе: вы передали Квачантирадзе официальную доверенность, то есть, другими сло­вами, право на заклад дома или на его продажу. И третье: вы выдали ему же долговое обязательство на четыре тысячи рублей. Что? Речь шла об одной тысяче? И в письме не была проставлена сумма? У вас есть свидетели? Ах, нет? Тогда это не юридический разговор. А если начнете настаивать, тут же всплы­вет история с анархо-синдикалистами...

Еще долго опытный адвокат стращал перепуганную старушку, лишив­шуюся от страха дара речи, и наконец сказал:

— Вот вам мой совет, который я даю по глубокому профессиональному убеждению и из искренней человеческой симпатии. Я знаю этого Чичия. Может быть, мне удастся уговорить его оставить вам хотя бы одну комнату — с обстановкой и занавесками. У вас небольшая пенсия, вы сможете немножко подрабатывать шитьем или другой какой работой, а, по совести, нужно ли больше пожилой одинокой женщине?.. Как родной матери советую — согла­шайтесь, иначе останетесь ни с чем, и тогда уж меня не вините... Стало быть, подумаете? Прекрасно!.. Подумайте и приходите с решением. Всего вам доб­рого... Нет, нет, сюда, пожалуйста... — и он проводил нетвердо шаркающую Волкову до дверей.

На улице подвернулся все тот же Лади Чикинджиладзе, кое-как отвел старушку домой и два дня не отходил от нее.

После долгих молитв, слез и сетований Волкова опять заявилась к Твичия и сказала:

— Я согласна. Только, Бога ради, сделайте так, чтобы у меня остался хоть уголок в моем доме.

Это Твичия уладил быстро и без труда.

Через неделю Силибистро Квачантирадзе продал свою "гостиницу" в Сам­тредии на Хонской дороге, собрал пожитки и переехал в большой, добротный дом в Кутаиси. Впоследствии он говорил, что "купил его на свои кровные у одинокой вдовы, которую пригрел из жалости, уступив ей чулан под ле­стницей".

Супруга Хуху Чичия, бабушка Квачи Квачантирадзе — почтеннейшая Нотио в первую же ночь в кутаисском доме ударилась в воспоминания:

— Припомните-ка, что я сказала в тот день, когда наш дорогой Квачико появился на свет! Солнце под короной — к славному будущему, поверженный тополь и рухнувший жондиевский духан — поверженные враги Квачи, пусть лопнут их сердца от зависти! А рубль, что нашел Силибистро, к богатству. Так я сказала девятнадцать лет тому назад, а теперь судите, исполнились мои слова или нет...

Сказ о выборе невесты

Квачи появился на станции Самтредия на рассвете, в четыре часа утра. За ним гуськом следовали Силибистро, Пупи, Нотио и Хуху, уже собравшиеся для переезда в Кутаиси. Сели в буфете и стали пить чай с кексом.