Похождение в Святую Землю князя Радивила Сиротки. Приключения чешского дворянина Вратислава - [96]

С тех пор прошло без малого три столетия. Военный стан, составлявший всю силу и крепость государственного устройства оттоманской Порты, давно уже распался. Вместе с тем исчезли или потеряли значение все положительные качества мусульманского управления, дававшие ему относительную цену в XVI столетии. Остались одни отрицательные его качества — продажность, хищничество, жестокость высших и нижних чиновников; к ним присоединилась и усилила их язва сластолюбия, роскоши и лживых форм, привитая Турции европейскими ее цивилизаторами. Остались еще, ввиду разложившегося политического организма Турции, враждующие, своекорыстные «интересы» западных европейских держав, задерживающие освобождение нового, молодого, вырастающего в силу племени из-под тяжкого и бессмысленного ига. И через три столетия по-прежнему мы видим, что и в диване, и в походном стане турецком пребывают, под видом друзей и советников, послы французский и английский и «своего прибытка смотрят», лукаво мудрствуя об интересах Европы и о поддержании беззаконной хищнической власти над несчастными племенами и народами православного Востока.

Июль 1877 года

Книга первая Путешествие цесарского посольства от Вены до Константинополя

Лета Господня тысяча пятьсот девяносто первого отдали меня, Вацлава Вратислава из Дмитровичей, родные мои пану Фридриху Креквицу, чтобы я познакомился с чужими краями и особливо узнал бы восточные окраины. Креквиц послан был от его милости римского цесаря Рудольфа II великим послом к цесарю турецкому султану Амурату III в Константинополь с нарочными дарами для самого цесаря турецкого, равно и для пашей его и урядников. Несколько месяцев ждали мы в городе Вене, пока привезены были из Аугсбурга драгоценности, часы и иные знатные подарки. Затем стал господин посол снаряжать корабли, на которых надо было идти нам до Коморна, и приготовлять себе все нужное для путешествия.

Когда все было справлено и привезено в Вену, тогда пан Креквиц со всеми, кому следовало ехать в Константинополь, имел отпускной прием у его цесарского величества и у эрцгерцога Арноста (Эрнеста); итак, второго октября, распростившись с милыми друзьями, сели мы на корабли и дошли по Дунаю до Висамунда, Ракусского (австрийского) города в четырех милях от Вены; здесь ожидал нас господин Ракусский, по имени Унферцагт, мы приехали к нему в замок, гостили у него, и он принял и угощал нас прекрасно. В том городе оставались мы два дня, дожидаясь некоторых грамот и остальных подарков, назначенных для раздачи у турецкого двора, пока их изготовили и прислали к нам.

Когда и это все было готово, пошли мы от Висамунда до Коморна и прибыли в Коморн 4 октября. Оттуда наперед послано было на Острехову к Магомет-беку известить о приезде господина посла, чтобы для большей безопасности выслал нам на переезд суда с проводниками; между тем господин посол имел угощение у наместника в Коморне Эразмуса Броуна. После обеда прохаживались мы по городу и прохлаждались до 7-го дня, когда пришло известие, что турки выехали принять нас в обычном месте у красивой долины. Итак, мы вскоре, в тот же день, выехали из Коморна, а провожало нас пеших солдат, без ружей, только с саблями, с начальником их, около 300 человек да гусаров наших венгерских около 50 на конях, а по Дунаю 15 судов, по три пушки на каждой ладье, и венгерских солдат по 25 с ружьями, флагами и знаменами, итак, едучи по Дунаю, через несколько часов увидели мы турецкие суда, всего числом десять.

Суда турецкие были во всем ровные и подобные нашим, только на носу у них, у каждого судна, было по одной пушке, а у нас по две; навстречу нам выехало около ста турецких конников, в отличном уборе и вооружении, и как они нас завидели, так дали коням шпоры и поскакали к самому берегу Дуная. Тут пан Креквиц велел пристать ладьям и, вышед на берег, поздоровался с турками приязненно; вскоре сели мы на судах и обедать вместе с ними. Всякому человеку, кто прежде того не видывал, дивно было смотреть, какие у турок статные кони, копья со знаменами, сабли, отделанные серебром, золотом и драгоценными каменьями, великолепные одежды, красные и синие, узды, седла и попоны позлащенные; вероятно, они нарочно для этого случая были в таком наряде. Пока турецкие начальники с паном послом обедали, наши гусары с турецкими прохаживались по долине и приятельски разговаривали, а конюхи их в это время держали коней и копья. Тут поднялась ссора между одним нашим и одним турецким гусаром до того, что уж хотели колоть друг друга и ломаться копьями, но начальники запретили им, и они отложили драку, хотя были очень раздражены друг против друга, и мы сами, быв тут, всячески старались не допустить их до драки.

После обеда распростились мы со своими конвойными, а турки приняли нас в свою охрану и, привязав свои ладьи к нашим, довели нас тягой по Дунаю до Острехова[1181]. Тут Магомет-санджак (так называется он от освященного знамени санджак с позолоченной верхушкой, которое присвоено коннице) прислал нам для охранной стражи трех янычар.

Янычары во всей турецкой области в большом почете: они турецкого цесаря дворяне и пешая гвардия, которой состоит при султане 12 000. На всех окраинах и во всех землях его распределены они против неприятелей и для того чтобы защищать и охранять жидов и христиан от бесправного насилия в народе. Одежда у них длинная, почти до пят, вся из сукна, без шелку, потому что шелк носить им неприлично; на шапке носят точно рукава суконные, которые болтаются на голове в обе стороны; один конец висит сзади и спускается на спину; спереди над челом