И все же…
— Почему ты не хочешь сказать мне, Тод? — Она встала, вопросительно взглянув на мужа. — Или, может быть, принести тебе выпить сначала?
Он покачал головой, потом посмотрел на ее доверчивое лицо и чуть не передумал, понимая, какую взрывоопасную новость собирается сообщить.
— Нет, не стоит. Давай пойдем в комнату и сядем, хорошо?
Анна кивнула и пошла за Тодом в гостиную, где он расположился на большом болотно-зеленом диване и вздохнул.
Анна, пристроившись на противоположном конце, ободряюще улыбнулась, пытаясь угадать, что же могло привести в такое раздраженное настроение ее обычно уравновешенного мужа. Правда, он был странно рассеян уже несколько недель. И лишь молча кивал головой, когда она спрашивала, все ли в порядке.
Она начинала терять терпение. У нее слишком много забот, чтобы разгадывать подобные шарады. Если что-то случилось, он может сказать об этом прямо!
— Так что же тебя беспокоит, Тод?
Он колебался, тщательно подбирая слова, поскольку все еще подозревал, что жена будет против того, что он хотел сейчас сказать. Очень против.
— Солнышко…
— Ради Бога, Тод, давай без предисловий!
Он улыбнулся. Анна — единственная на свете женщина, которой он позволяет так разговаривать с собой!
— Кажется, нам пора подумать о переезде…
Вот уж этого Анна никак не ожидала услышать. Заяви Тод, что собирается всей семьей отправиться с рюкзаками через Аризонскую пустыню, она удивилась бы меньше.
— О переезде?
Она выпрямилась, глядя на мужа в полнейшем смятении.
В этой просторной квартире началась их супружеская жизнь, здесь выросли непоседливые тройняшки, здесь семья пережила все житейские трудности и зловещие предсказания тех немногих знакомых, которые помнили самое начало их брака.
Тод кивнул.
— Вот именно. Ведь это не такое уж безумное предложение, правда, солнышко? Многие постоянно переезжают! Рассуди.
Но Анна давно уже поняла, что мыслить здраво — совет, который проще дать, чем выполнить, особенно когда ты стала матерью. Потому что десять лет назад, когда она родила тройню, в голове образовалась полнейшая каша. Школьница, складывавшая в уме многозначные числа, превратилась в женщину, которая иногда считала на пальцах, сколько бутербродов с джемом нужно приготовить для тройняшек и их гостей.
Материнство требовало думать о двадцати вещах сразу, и ей стало труднее логически размышлять о возникающих проблемах. Теперь, если ее что-то пугало, она стреляла навскидку.
Эта квартира была ее убежищем и раем. Она жила в ней с незапамятных времен — еще задолго до того, как вышла за Тода. И они были счастливы здесь. Меньше всего на свете ей хотелось бы выдергивать уже пущенные корни.
— Но я никуда не хочу переезжать, Тод, — твердо сказала она мужу.
Уголки его рта нервно задергались.
— Понимаю. Но ты не можешь вот так просто взять и отмахнуться от моих слов, Анна!
Он прав. Тод Треверс — один из тех невероятно спокойных и рассудительных мужчин, у которых на все всегда есть готовый ответ. И если Анна расплачется, а именно это ей и хотелось сейчас сделать, и закричит, что не вынесет переезда отсюда, Тод просто уничтожит все ее аргументы своей железной логикой.
Анна глубоко вздохнула.
— Но, Тод, зачем нам переезжать? — терпеливо переспросила она. — Ведь мы же здесь счастливы. Разве не так?
Ответа не последовало, и комнату, как удушливый дым, наполнила неловкая тишина.
— Тод? — Анна посмотрела ему прямо в глаза, побледнев как полотно. — Ты хочешь сказать, что мы здесь не счастливы?
Он покачал темноволосой головой.
— Солнышко, все не так просто.
Анна замерла, услышав грустную нотку в его голосе: в ее голове родилась ужасная догадка, что на самом деле хотел сказать муж.
— Ты что, х-хочешь сказать, что у тебя есть кто-то еще? — сказала она срывающимся голосом, чувствуя обессиливающую пустоту в груди.
Тод расхохотался:
— Ох, Анна…
— Я уже двадцать восемь лет Анна! — яростно огрызнулась она, ощутив облегчение, и швырнула в мужа подушкой. Тод молниеносным движением перехватил мягкий снаряд. — Если в твоей жизни появилась другая женщина, Тод Треверс, то я, черт возьми, хочу знать об этом!
Тод положил подушку и встал. Анна ужаснулась, осознав, что с вожделением глазеет на его бедра. Возможно ли так злиться на мужчину, удивлялась она про себя, и в то же время знать, что, стоит этому самому мужчине подойти к ней, чтобы заняться любовью, она не воспротивится. Только он, разумеется, не станет этого делать. Не сейчас, не на диване, не посреди дня. Тод умел контролировать свои сексуальные аппетиты… дав жизнь тройне.
— Нет никакой другой женщины, — мягко сказал он. — Ты это прекрасно знаешь. Меня просто не интересуют другие женщины…
— Будто бы, — перебила она, лишь немного смягчившись и не желая прекращать разговор.
— Даже если бы у меня были время и силы… ух! — Вторая подушка попала в цель. — У вас прекрасный бросок, миссис Треверс! — отметил он, потирая подбородок, в который угодила вышитая диванная подушка. — Не заняться ли вам гольфом?
— Не пытайся переменить тему, Тод! — мягко предупредила она. — И если другой женщины не существует, лучше тебе прямо сказать, почему ты несчастлив здесь!