Похороны ведьмы - [129]
Он пробился через сугроб и замер от изумления.
Уже на самом краю обрыва с нее слетел капюшон, и теперь она лежала с облепленной снегом, гладкой, совершенно безволосой головой. Ничего. Именно такой он ее себе вообще-то и представлял. Кожа на макушке лопнула, и немного крови, смешавшейся со снегом, образовало розовую кашицу. И это тоже ничего. Рана уже не кровоточила. Левое колено выглядело паршиво, но синяк и припухлость у нее были и раньше, а кровь потекла из сорванных болячек. Разорванный рукав, бок рубашки и, кажется, весь зад? Небольшая потеря, все равно это уже тряпка, а не одежда, а на видневшихся сквозь дыры участках тела крови не было. Но это посередине…
На правом бедре рубашка подвернулась высоко, и Дебрен дождался исполнения одного из своих потаенных желаний. Заглянул Ленде под юбку.
Он стоял, не чувствуя холода, и смотрел. Пытался понять, но не пытался запомнить. Однако не понял, и запомнил, и знал, что это на всю жизнь.
Опустился на колено рядом с ней и, держа в руке острие топора, начал потирать шнур, соединяющий через спину обе кисти рук. Тереть, похоже, надо было долго. У топора была не такая, как нужно, форма, и он был тупой, а длинное и тяжелое топорище только мешало. Вдобавок тулуп был глубоко вырезан под мышками, и каждое не совсем точное движение царапало тонкую в этом месте кожу. Точные движения получались у него примерно один раз из пяти.
Когда рука начала неметь, а первые струйки крови впитались в штаны, он устроил себе передышку. Прижался ухом к груди Ленды, прислушался к биению сердца. Вроде бы – хорошо. Примерно двадцать ударов за бусинку, ровных. Сильных ли – он уверен не был. То, что внутри рубашки, было объемистее, чем он думал. Настоящая сирена со старой карты Венсуэлли. Неудивительно, что Ольрик интересовался не чешуйками.
– Только не умирай, слышишь?
Она не слышала. Лежала, закрыв глаза, странная, безволосая, неподвижная. Еще менее красивая, чем когда-либо. Исцарапанная, облепленная снегом и обломками стеблей сухих трав. Чужая. С чужим ребенком там, под тем, что все еще стояло у него перед глазами, хоть он всячески старался избегать взглядом все, что было ниже пояса. Слишком большая, слишком сильная, изящная, как боевой топор, и желанная, как десятник перед строем рекрутов. Надо было головой удариться…
На сей раз он сумел сдержаться. Наклонился. Пользуясь скулами, носом и лбом, принялся участок за участком ощупывать череп Ленды. Пытался найти трещину. Не нашел. Это хорошо, но ни о чем не говорит. Там, внутри, мозг мог плавать в крови. Она крупная, кости крепкие. То, что череп цел, ничего еще не значит.
Он подумал, что, возможно, она никогда не проснется.
Только тогда поцеловал. В последний момент пытался попасть в щеку, но даже теперь не сумел сдержаться, поэтому они сошлись губами.
Поднялся. Чувствовал себя… странно. И не мог сказать, в чем это выражается. Эта странность.
Потом посмотрел на сосновую рощицу и с сожалением подумал, что, наверное, никогда этого не узнает. Из-за прикрытых белыми шапками сосенок выглянули бесформенные коричневые шапки идущих лесом людей.
Из рощицы вышли двое. Они двигались медленно, осторожно и все время поглядывали по сторонам, поэтому почти сразу заметили и оттиснувшиеся в свежем снегу следы, и Дебрена, присевшего там, где следы кончались. Заметили ли полузасыпанную снегом Ленду, было до конца неясно. Вокруг все заросло высокой травой, какими-то мелкими кустиками… Надежда была невелика, но была, поэтому Дебрен немедленно вскочил. Перепрыгнул через Ленду и быстро направился к мужчинам, неся топор под мышкой. У него мелькнула мысль незаметно отпустить оружие и пойти навстречу людям безоружным, но, пожалуй, подумал он об этом слишком поздно. Скорее всего они видели, что, стоя на коленях, он держал в руках какую-то палку. Если бы он попытался отбросить ее, они могли решить, что это подвох или, еще хуже, трусость. Оружие бросают слабые. А с такими не вступают в переговоры. С ним они скорее всего тоже в переговоры вступать не захотят, так что, пока существовала хотя бы тень надежды, надо было за нее держаться.
Тот, что шел вторым, сделал два шага в сторону, чтобы выглянуть из-за руки более высокого и тучного товарища. Только тут Дебрен понял, почему в движениях первого было что-то странное. У обоих мужчин были через спины переброшены какие-то шесты, которые он счел древками копий, но тот, что шел первым, поддерживал не ремешок с оружием. Приподнятая на высоту бедра, засунутая в рукавицу рука размером с буханку держала солидную жердь, второй конец которой лежал на плече спутника дылды. С жерди свисал подвязанный за ноги крупный козлик.
Дебрен приостановился. Он многое бы отдал за третий глаз в обвязанном разорванным рукавом затылке и возможность проверить, что находится позади. От этого зависел выбор тактики. Нет, черт побери, не тактики – стратегии. Он чувствовал, даже был уверен, что на чашах весов сейчас лежит не успех или поражение в какой-то второстепенной стычке, а вся его жизнь. Возможно, он сбежал бы от этой пары. Бегство было лучшим выходом из ловушки. Но бежать он мог, только будучи уверен, что они не заметили Ленды. Потому что если вместо того, чтобы бежать за ним, они побежали бы к ней…
Приключения чароходца Дебрена Думайского в чем-то напоминают историю любимого миллионами читателей ведьмака Геральта, а в чем-то, напротив, решительно от нее отличаются.Но — не зря же слоганом к польскому изданию саги о Дебрене стали слова «Соскучился по Ведьмаку? Читай о Чароходце!».История Геральта закончена.История Дебрена только начинается!
Герой «Горы трех скелетов» – бывший офицер-сапер, решивший попробовать свои силы в частном сыске. К нему обращается молодая боснийка, страдающая потерей памяти, и просит найти отца ее дочери (у девочки лейкемия, и нужны деньги на операцию). Они едут в Боснию, где герой в свое время нес службу в составе миротворческого корпуса, – и неожиданно оказываются в центре грандиозного заговора, в котором замешаны его бывшие начальники, крупные политики и даже, не исключено, сама его загадочная клиентка…
Никогда не сворачивайте на дорогу, на которую лучше не сворачивать!И зря забыли об этой старой мудрости чароходец Дебрен из Думайки, дева-воительница Ленда и лихой ротмистр Збрхл.Вот и занесло их в трактир со странным названием «Где нет княжон невинных».А трактирчик-то проклят вот уж 202 года — ибо именно тогда королевич и княжна двух враждующих государств так и не пришли в нем к единому мнению насчет условий своего брака, и придворный маг королевича наложил на злосчастное заведение проклятие аж по десяти пунктам.По десяти?Ну, по крайней мере так гласит официальная легенда…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.