Похороны куклы - [64]
Барбара за моей спиной бормотала, говорила сама с собой:
– Водить пальцем по всем поверхностям. Шевелить морщинистой жопой, пыль искать. Не жизнь, а песня. Песня.
Видно было, что к ней возвращается боевой дух.
Голос у нее сделался задумчивый:
– Мы их звали пряжей потаскухи. Клубки пыли, которые скапливаются под диваном или под кроватью. Моя мама говорила: «Барбара, я сегодня видела самый большой клубок потаскухиной пряжи за всю жизнь. И, представь себе, у методистов в доме. Так что чистота – не сестра благочестия, как говорят». Старушка вечно выдавала что-то такое…
Я повернулась к ней.
– Все.
Дышала я мелкими испуганными глотками.
Мы повторили процедуру в трех комнатах. В последней, хозяйской спальне, Барбара даже забралась на блестящее покрывало, цвета кремовой орхидеи, чтобы отдохнуть. Она смотрела, как я стираю пыль с красного стеклянного набора на туалетном столике, который утраивал мое отражение в трюмо. Мне оно напоминало семью, которую я сочинила: мама, папа и я, все с одинаковой печатью на лицах. Когда доставлю Барбару домой, нужно будет обыскать дом, решила я. Любая деталь, думала я, вытаскивая волосы миссис Теоболд из заколок, разбросанных по стеклянному подносу, любая деталь может помочь.
– Мы забыли гостиную, выходящую во двор, – ахнула Барбара, приподнявшись на локте.
– Я схожу, ты заканчивай здесь, а потом пошли отсюда, – предложила я.
Она кивнула.
– Вниз по лестнице, первая дверь после чулана. И поглядывай, не появится ли сама-знаешь-кто.
У двери гостиной я поняла, что жужжание стало громче. Я коснулась ее кончиками пальцев, ощутила, как она дрожит, и поняла, что подошла к центру. Из-под двери плыла музыка. Танцевальная – оркестр, играющий для танцующих в обнимку пар. Я медленно приоткрыла дверь. Видное мне пространство было ограниченно с одной стороны дверью, с другой – дверной рамой, из-за чего сцена в комнате походила на длинную узкую картину. Круговое движение, поняла я, создавала пластинка на старомодном граммофоне. В самой сцене была какая-то тяжесть, точно краску положили толстым слоем. Золотые пылинки кружились в воздухе, как крохотные планеты. Высокая женщина с заколотыми кверху волосами стояла у окна и смотрела наружу. То, какой была эта жизнь, мелочи, повторявшиеся изо дня в день, с трепетом прошли сквозь меня. Я даже уловила запах еды, витавший в комнате: картошка, капуста, ревень. Воздух за дверью был коричневатый, цвета прошлого. Мысли женщины беспокойно порхали, как мотыльки. «Любовь, думала она, глядя сквозь стекло, я отказалась от любви, она почти что стала моей, а я ее предала». Она все крутила и крутила в руках нож. В ее уме сложилась и закачалась петля. Я испугалась, что так и буду ее находить, снова и снова, и в следующий раз обстоятельства окажутся подходящими, чтобы она меня разглядела. Она все думала о своей любви, а потом просто решила, что ей пора умереть…
Она слегка повернула голову:
– Джун? – спросила она. – Джун?
Я закрыла дверь.
Наверху Барбара задремала на атласном покрывале. Она казалась бурым пауком в углу кровати. Я потрясла ее за плечо и разбудила, услышав, как внизу открылась дверь.
– Вставай. Я закончила, она вернулась – нам пора.
По дороге к двери я взглянула на стеклянный шар. Внутри него обнаружился Тень, сделавшийся размером с катушку ниток. Он лежал на травянистой равнине и крепко спал. Над ним парили бабочки.
Наверное, ему стало одиноко и страшно на улице, он просочился под дверь и отыскал самое безопасное место. Он казался таким умиротворенным – лежал среди трав, под радужными крыльями. Как в каком-то раю. Я на мгновение задумалась, не оставить ли его там. Но яростно вздувающиеся щеки хозяйки дома переубедили меня. Эта женщина точно привела бы за собой зло, и Тени бы не стало, его бы сожрало бог знает что.
Барбара ждала меня в прихожей. Я постучала по стеклу ногтем.
Миссис Теоболд появилась из глубины дома.
– Что это ты делаешь? Трогаешь мои вещи…
От лица Барбары совсем отлила кровь.
Старуха заплевалась.
– Он мог расколоться пополам. Я знала, что нельзя разрешать пускать детей вроде тебя. Они все трогают! Я принесу ваши деньги, миссис Флад. Подожди нас на крыльце, девочка.
Я вышла на крыльцо и стала смотреть на Барбару, молча ждавшую в прихожей. Казалось, прошла вечность.
– Укради что-нибудь, – одними губами произнесла я в конце концов в сторону Барбары.
И по тому, как она похлопала себя по карману, поняла, что уже.
На середине спуска с холма я оглянулась – за нами вприпрыжку бежал Тень. Я взяла Барбару под руку, чтобы ей легче было идти.
– Не ходи туда больше, – сказала я.
Как я и думала, когда мы шли обратно, рыжая собака была на месте, точно такая же, как раньше, точно там же нюхала землю. Насколько я понимала, делать она это будет до бесконечности.
48
1970
1 декабря 1970
Анна как-то добирается после венчания в их комнату.
Льюису сразу же нужно уходить, она об этом знала. Возможность подвернулась за пару дней до венчания, слишком удачная, чтобы ее упустить, так сказал Льюис. Он извинился, он потом все возместит. У Анны нет сил спорить. Она смотрит, как мимо окна такси скользит Лондон, пока Льюис рассказывает, куда повезет ее на медовый месяц, когда вернется: может, в Брайтон. В Маргейт. А может, в Испанию? Есть такая штука, пакетные туры, он видел: тебя отвозят и все организуют на месте. Она в голос смеется над этой идеей, и Льюис бросает на нее взгляд, заставляющий замолчать. Потом города, о которых он говорит, начинают вспыхивать в мозгу Анны ярко, как лезвия. Ей так хочется в лесную прохладу.
Роман, который сравнивают с «Комнатой» М. Донохью, «Светом в океане» М. Стедман и книгой Э. Сиболд «Милые кости».Давайте познакомимся с Кармел – восьмилетней девочкой, которая любит красный цвет, забавные истории и обожает свою маму. Однажды они вместе отправляются на фестиваль сказок – событие, о котором Кармел давно грезила. Но поездка эта оборачивается трагедией. Вот как все было: продираясь сквозь плотный туман и расталкивая маленькими ручками прохожих, она вдруг поняла, что потерялась. Тогда-то перед ней и возник он – человек в круглых очках, загадочный призрак из ниоткуда.
Телевидение может испортить жизнь. Слышали об этом когда-нибудь? Но не принимали всерьез, верно? Когда пять успешных женщин соглашаются появиться в реалити-шоу, никто не ожидает, что сезон закончится убийством. Да и кто бы поверил, что автор эротических романов или бизнес-леди могут быть опасны. Но правда тем не менее такова: одна из героинь мертва и кто-то должен ответить за это. В своем новом романе Джессика Кнолл, автор мирового бестселлера «Счастливые девочки не умирают», не только исследует невидимые барьеры, которые мешают современным женщинам подниматься по карьерной лестнице, но и предлагает свой особый взгляд на узы сестринства.
Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.
За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.
Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.