Похороны чародея - [5]

С высокой точки на укрепленной стене Зэмерканда капитан Кафф наблюдал за удаляющимися всадниками.

Как только двое мужчин скрылись из виду, Кафф не теряя времени снял свой офицерский мундир, надел шелковую сорочку, бриджи и щегольскую шляпу, пристроил голубка на запястье и всунул в петлицу веточку мирта. После этого он спешно направился во Дворец Диких Цветов — пенаты принцессы Лайаны и ее недавно отбывшего мужа.

Сломив сопротивление слуг, он направился в покои Лайаны и потребовал аудиенции с принцессой.

Ему ответили, что госпожа не в состоянии принимать посетителей.

— Со мной она встретится, — сказал Кафф. — Она всегда рада меня видеть.

— Только не сегодня. Она не в здравом рассудке, — ответила Дриссила твердо. — В любом случае, когда хозяин вернется, он вас непременно убьет.

— Если вернется, — сказал вполголоса Кафф. — Ну хорошо, я загляну завтра.

— Возможно, завтра ей будет по-прежнему нездоровиться.

— Тогда на следующий день. Мне только нужно переговорить с ней. Я хочу быть уверен, что принцесса счастлива…

— Неужели принцесса может быть счастлива? Она ведь больна.

— Я имел в виду, с ним.

Ворон явился молчаливым свидетелем этого разговора, умудрившись при этом остаться незамеченным. Он вылетел из замка, пролетел над городскими стенами и, нагнав Солдата, приземлился на круп его кобылы.

Птица прокаркала стишок:

Кафф сегодня приходил,

Убираться не спешил.

Запирайте крепче спальни,

К вашей Кафф спешит овчарне.

Солдат даже не взглянул на болтуна.

— Люди не живут в овчарнях.

— Я просто не сумел придумать рифму получше, — ответил Ворон, поклевывая спину лошади, отчего та перешла с ходьбы на трусцу. — А мне очень даже понравилось.

— Значит, он сейчас там?

— Ну.

Солдат замолчал, и долго еще был слышен только стук копыт по земле.

— Когда вернусь, — наконец промолвил Солдат, — убью его.

— Так Дриссила и сказала. Но, похоже, это не произвело на него впечатления.

— Произведет, клянусь семью богами, произведет.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Солдат со Спэггом двигались по равнине, кое-где поросшей деревьями и усыпанной виселицами, на которых болтались повешенные. Тут и там на ветру трепетали ленточки и лоскуты, привязанные к деревьям в память об ушедших в мир иной. Гутрум переживал не лучшие времена, но теперь, когда прежний Король магов умер, у города появился шанс вернуться к более цивилизованному образу жизни.

Спэгг жадно посмотрел на урожай рук, хотя и знал, что, если он отделит их от запястий раскачивающихся на виселицах злодеев, добыча, по всей вероятности, сгниет еще до того, как торговец руками доберется до своего прилавка. И еще Спэгг заметил не без тошнотворного ощущения тревоги, что с многих тел были сняты скальпы и отрезаны нижние челюсти. И в этом повинны не вороны и галки, устроившие себе пир на более мягких частях тел. Тут явно постарались ханнаки.

В Гутруме не было дорог. Гутрумиты с подозрением относились к подобным вещам. Если ты строишь дорогу, говаривали они, банды грабителей — будь то ханнаки или кто другой — будут точно знать, где поджидать путника. Купцы и всякий путешествующий люд предпочитали передвигаться по стране разными маршрутами, выбирая случайные пути. Главное, чтобы было из чего выбрать. Порой в Гутрум наведывались иноземные техники, которые уверяли, что в таком богатом королевстве обязательно должны быть построены дороги, и жаждали немедленно приложить свои умения, дабы показать, на что они способны. Но обычно все эти попытки оканчивались тем, что горе-мастеров до смерти забрасывали камнями, а тела несчастных возвращали на родину.

Спэгг наткнулся на преданного мученической смерти священника — юношу с миловидным лицом. Он был прибит к дереву вверх ногами. Перевернутая голова священника висела, вровень с головой проезжавшего на лошади Спэгга. Спэгг, пораженный растянутыми в улыбку губами над темными курчавыми волосами несчастного, внезапно остановился. Помимо воли его пристальный взгляд устремился в стороны, к ладоням. Руки священнослужителя были вытянуты вдоль ветвей и пришпилены к ним. Тонкие и белые, словно лепестки лилии, с ладоней безжизненно свисали белые пальцы, которым ведомы были одни лобызания, не знавшие тяжелой работы.

— Чему он радуется? — сказал сам себе Спэгг. — Посмотри только на эти руки — прекрасные руки, но ни к черту не годные из-за гвоздей… Ох, попадись мне тот, кто вогнал эти крючья в такую прелестную пару ладоней!

— Вероятно, тут поработали люди-звери, — заметил Солдат. — Мальчишка, окрыленный семью богами, видно, решил, что сможет обратить их в свою веру… Тогда и обнаружил, что люди-звери поклоняются более жестоким божествам, чем может предложить им такой город, как Зэмерканд.

Путники двинулись дальше, на север.

Время от времени Солдата посещало беспокойное чувство, будто их преследуют, но позади он никого так ни разу и не заметил. Конечно, оставалась вероятность, что его передвижения отслеживаются королевой. Королева Ванда не побрезговала бы и помощью какого-нибудь мага, прячущегося в облике живой зверюги, чтобы наблюдать за продвижением путников, однако Солдат ни разу не видел одну и ту же птицу или млекопитающее дважды и в итоге успокоился, отбросив все свои подозрения.