Походы русских войск при Иване III - [140]
Рассказ Истомы неоднократно и содержательно комментировался, главным образом, с точки зрения географических реалий. Удалось установить, что русские суда дошли до Варангер-фьорда, а затем до Тромее, в котором можно видеть загадочный «Дронт».[802] Но не меньший интерес представляют и морские реалии рассказа Истомы.
Суда, на которых шло посольство, были небольшими («суденышки», «лодки»), однако, судя по тому, что они обогнули северную оконечность Европы, довольно мореходными. «Суденышки» могли ходить как на веслах, так и, очевидно, под парусом — им важен был попутный ветер. «Суденышки» можно было перетаскивать волоком на плечах — отсюда видно, что они, во-первых, были достаточно легкими, чтобы преодолевать волоки, во-вторых, располагали экипажем для переноса волоком. «Корабельщик» — бывалый моряк, хорошо знавший лоцию и морские предания. Наконец, путешествие совершалось в конце лета или осенью, когда уже можно было пользоваться в Северной Норвегии санным путем. «Суденышки» были настолько мореходны, а их экипажи настолько опытны, что могли выйти в море в такое время года, крайне неблагоприятное и опасное для плавания по океану. В то же время «суденышки» далеко от берега не отрывались, стараясь все время держать его в виду.
Рассказ Григория Истомы — первое описание плавания русских судов по «морю-акияну». Из этого рассказа можно заключить, что известия Вол.-Перм. летописи и Архангелогородского летописца о морском походе 1496 г. вполне правдоподобны. Плавание Григория Истомы совершалось в то же самое время (летом-осенью 1496 г.), что и морской поход князей Ушатых в Каянскую землю. Судовая рать шла тем же путем (другого не было), что и «суденышки» посла, — через Белое море, вдоль Кольского полуострова, может быть, волоком через перешеек полуострова Рыбачий, затем вверх по рекам Каянской земли, затем волоком в реки, впадающие в Ботнический залив.
Такова наиболее правдоподобная версия о походе лета 1496 г.[803]
Легкие парусно-гребные «суденышки», аналогичные тем, на которых шли Григорий Истома и его спутники, вполне позволяли совершить дальний комбинированный морской-речной поход. Такие «суденышки» как прибрежные лучше всего соответствовали условиям плавания «по морю-акияну» и особенностям сухопутного театра с его реками и переволоками.[804]
Опыт подобных комбинированных походов на Севере Руси существовал с давних времен. В 1311 г. «ходиша Новгородцы войною на Немецкую землю за море на Емь… и переехавше море, взяша первое Купецкую реку… потом взята Черную реку… взяша Кавгалу реку и Перну-реку, и выидоша на море».[805] По мнению большинства исследователей, поход был направлен во внутреннюю часть осваиваемой шведами Финляндии и дошел до политического и стратегического центра края — шведской крепости Тавастборг (Тавастхус).[806]
В 1318 г. «ходнша Новгородцы войною за море, в Полную реку, и много воеваша, и взята Людерев город сумьского князя…[807] И. П. Шаскольский, комментируя это известие, устанавливает, что «Людерев город» — это Або, резиденция шведского наместника Людера фон Кюрена, а Полная — это река Аура-Иоки, впадающая в Ботнический залив около Або.[808]
Но походы 1311 и 1318 гг. шли через Балтийское море, точнее, его заливы. Известия Вол.-Перм. летописи и Архангелогородского летописца о походе 1496 г. — первое свидетельство о дальнем морском походе русской судовой рати во главе с воеводами великого князя.
Терминология русских судов нуждается в специальном исследовании, однако можно заметить, что раньше и чаще других встречается название «лодья». По данным Повести временных лет, именно в лодьях в 882 г. совершал свой поход князь Олег во главе северного русского ополчения: подойдя к Киеву, он «похорони (спрятал) вой в лодьях». Как типично русское судно лодья названа в договорах Олега и Игоря с Византией. Упоминания о лодьях в летописях и других источниках настолько обычны, что не нуждаются в цитировании. Лодья, судя по всему, парусно-гребное судно со сравнительно небольшой осадкой. По летописным данным, лодьи ходили как по рекам, так и по морю. По Русской Правде, различались набойные лодьи и морские лодьи. «Продажа» (денежный штраф) за кражу их составляла соответственно 60 кун, 2 гривны (= 100 кун) и 3 гривны (= 150 кун), из чего можно заключить, что они значительно отличались по размерам. По-видимому, летописец не улавливал это различие. Были известны также насад, струг, учан, ушкуй, челн. Чем отличались, кроме размеров, эти типы речных судов, сказать трудно. Но можно более или менее достоверно установить основной факт — это были суда сравнительно небольшие, по преимуществу гребные, которые можно было перетаскивать волоком. Как тип речного судна оставалась и лодья: в 1471 г. в бою на Двине разбитый великокняжескими войсками новгородский воевода князь Василий Васильевич Шуйский «вметнувся в лодию, убеже на Колмогоры». Чаще всего, однако, летописец XV в. не называет конкретных типов речных судов, а дает им обобщенное определение «суда», чем косвенно подтверждает отсутствие принципиальных различий между ними.[809]
Реки и речные суда имели особенно важное значение на Севере России. В крае, покрытом дремучими лесами и непроходимыми болотами», лучшей, а по существу единственной в летнее время транспортной артерией была река, а единственным средством передвижения — легкое речное судно.
