На следующий день, когда Чандлер проснулся, боль не исчезла. "Жаль, что нет бинта, — подумал он, — но ничего не поделаешь. Нет так нет".
Чандлер отважился пробраться назад в город. Он лежал на полу крытого грузового вагона, запрыгнув в него, когда поезд отправлялся от сортировочной станции. Попытка добраться автостопом была обречена на провал из-за клейма на лбу. В любом случае поездка автостопом грозила большими неприятностями. Поезд был безопаснее, по крайней мере, безопаснее, чем машина или самолет, печально известные своей способностью притягивать к себе одержимость. Чандлер очень удивился, когда поезд со скрежетом затормозил, лязгая буферами вагонов. Локомотив дернул состав вперед и опять остановился.
Наступила тишина.
Чандлер, медленно приходя в себя после почти бессонной ночи, сел, прислонившись к стене вагона. "Интересно, что могло случиться?" — подумал он.
Начинать день, не сотворив крестного знамения и не прочтя нескольких заклинаний, считалось большой ошибкой. В это время на заводе, где работал Чандлер, как раз начиналась смена.
Рабочие шли через проходную, и начальство проверяло наличие у них амулетов. Капеллан находился неподалеку, готовый прочесть заклинание для изгнания духа одержимости. Чандлер, как человек трезвомыслящий, мало верил в эффективность всех этих амулетов и заклинаний. В конце концов они не уберегли его от совершения жестокого насилия, но без них он чувствовал себя несколько неуверенно… Поезд все еще не двигался. В тишине можно было слышать отдаленное шипение локомотива.
Придерживаясь рукой за стену, Чандлер подошел к двери и выглянул наружу. Дорога в этом месте делала поворот, повторяя изгиб реки. Насыпь располагалась на несколько футов выше трехполосного скоростного шоссе, которое, в свою очередь, находилось метра на три выше уровня воды. Когда Чандлер выглянул, локомотив дважды свистнул. Состав дернулся и снова остановился. Затем еще очень долго ничего не происходило.
Из своего вагона Чандлер не мог видеть локомотива. Поезд находился на самом изгибе дороги, а противоположная дверь вагона не открывалась. Впрочем, даже ничего не увидев, он понял: что-то не в порядке. Кондуктор с фонарем давно должен был пробежать в конец состава, чтобы предупредить об опасности другие поезда, но он не пробегал. Причиной остановки могли быть станция или переезд, но их тоже не было. Что-то случилось, и Чандлер знал что. Детали не имели значения. Он знал, что стояло за этим происшествием и всеми происшествиями, которые случались в те дни.
Машинист был одержим. Иначе просто и не могло быть. "Это странно, — подумал Чандлер. — Так же странно, как и то, что произошло со мной". Он выбирал состав особенно тщательно. В нем было восемь рефрижераторных вагонов с медикаментами, и, если законы, управляющие одержимостью, о которых говорил адвокат, действительно существовали, ничего подобного просто не могло произойти. Чандлер спрыгнул на насыпь, поскользнулся на щебенке и чуть не упал. Он забыл о ране на лице. Ухватившись за подножку вагона, на двери которого мелом были нарисованы священный египетский крест и бурбонские лилии для отпугивания демонов, Чандлер подождал, пока кровь отхлынула ото лба и боль начала утихать. Выждав минуту, другую, он осторожно прокрался к концу вагона и по лестнице вскарабкался на крышу.
Стоял теплый тихий солнечный день. Все как будто замерло. С крыши Чандлер мог видеть тепловоз в начале состава и служебный вагон в конце. Людей не было. Поезд остановился в четверти мили от подвесного моста через реку. В стороне от реки, вдоль дороги, был виден неровный выступ скалы, переходящий в горный склон. Внимательно присмотревшись, Чандлер заметил несколько домов примерно в полумиле от него — угловую часть крыши, застекленную веранду, выходящую на реку, шестиметровую телевизионную антенну, торчащую из-за деревьев. Дома стояли вдоль изгиба дороги, проходившей выше.
Чандлер задумался. Он сохранил и жизнь, и свободу — два подарка судьбы, на которые даже и не смел рассчитывать. Но была нужна еще пища и хотя бы какая-нибудь повязка на голову. Шерстяная шапка, которую он прихватил из школы, могла скрыть отметину на лбу, хотя одна мысль о прикосновении к ожогу, заставляла его поморщиться от боли.
Чандлер спустился на землю. Сжав зубы, осторожно натянул шапку на кровоточащую "С" и шагнул к горе.
— Эй! — раздался вдруг голос позади. — Что это у тебя с головой?
Чандлер резко обернулся, почти обезумев от страха. В открытой двери соседнего вагона он увидел маленького, весьма немолодого человека, который сидел на корточках и смотрел на него.
Незнакомец был одет в грязную рубашку армейского офицера, из-под которой выглядывала хлопчатобумажная футболка. Лицо его было грязным и небритым, глаза покраснели и опухли, но невозмутимый взгляд выражал живой интерес.
— Откуда вы взялись, черт возьми? — спросил Чандлер. — Я вас не видел.
— Значит, плохо смотрел, — ухмыльнулся человек, выпрямился и соскользнул на гравий насыпи. Он ухватился за плечо Чандлера, чтобы не потерять равновесия. Запах, исходивший от него, едва не свалил Чандлера с ног.
