Поход в Страну Каоба - [45]

Так в самые последние часы, совсем неожиданно для энганчадора, готовая к маршу команда нередко увеличивалась на десять, а то и на двадцать человек, которых еще три дня назад одна мысль об отправке на монтерии привела бы в ужас.

1

Дон Рамон Веласкес был предпринимателем, финансировавшим команду «Рамон», а дон Габриэль, который в силу своей неиссякаемой энергии, изворотливости и бесчестности вербовал в два раза больше людей, чем дон Рамон, — дон Габриэль Ордуньес был всего лишь его компаньоном. Однако теперь дон Габриэль твердо решил перестать делить доходы с доном Рамоном и начать вести дело самостоятельно. Правда, у него был договор с доном Рамоном. Но кто обращает внимание на договоры, когда выгодней их нарушить? В своих размышлениях о необходимости нарушить договор с доном Рамоном дон Габриэль зашел уже столь далеко, что не мог бы поклясться перед мадонной в долговечности своего компаньона. Он ждал только подходящего момента, чтобы иметь право сказать себе, что таково предначертание судьбы, что осуществилась воля господня и что ему, дону Габриэлю, просто-напросто повезло.

В прошлом году дон Габриэль только вербовал рабочих, собирал их всех в Хукуцине на праздник Канделарии и визировал там контракты у мэра. Но хозяева монтерий платят значительно более высокие комиссионные, если энганчадоры лично доводят рабочих до места, ибо тогда монтерия не терпит никаких убытков — энганчадоры сами отвечают за то, чтобы все рабочие, подписавшие контракт, прибыли на разработки. Когда же доставку пеонов берут на себя надсмотрщики с монтерий, хозяева лесоразработок несут определенный материальный урон — ведь дорогой завербованные и гибнут и убегают, а управляющие расплачиваются с энганчадором за всю команду, которая была набрана в Хукуцине.

И, хотя надсмотрщики были отнюдь не кроткими пастушками, а скорей палачами, усердно работавшими на свои компании, переход через джунгли, возглавляемый надсмотрщиками, казался воскресной прогулкой по сравнению с переходом под командой энганчадоров. Если надсмотрщик терял человека в пути, то управляющий монтерией грубо орал на него и грозил вычесть из его жалованья убытки, понесенные компанией. Но дальше этих угроз дело не шло. Вечером провинившийся надсмотрщик и управляющий сидели вместе в кабачке и выпивали, а убытки шли за счет компании.

Если же рабочих на монтерию гнали сами вербовщики, все обстояло совсем по-иному — компания никаких убытков на себя не брала. Случалось, что завербованный рабочий обходился энганчадору в двести, а то и в триста песо — энганчадор давал за него выкупные, вносил штрафы или рассчитывался с его кредиторами. И если такой рабочий не доходил до монтерии, то энганчадор вынужден был платить за него из собственного кармана. И именно поэтому поход команды во главе с энганчадором отнюдь не напоминал праздничного шествия стрелкового общества.

Дону Габриэлю уже давно хотелось порвать свои отношения с доном Рамоном Веласкесом и самостоятельно заняться этим выгодным промыслом, но ему мешало одно обстоятельство: дон Габриэль совершенно не знал джунглей. Он не смог бы довести до монтерии и десяти человек, не пожелай они идти добровольно. Правда, в молодости дон Габриэль торговал скотом и знал, как гонят скот на базар. Рабочих на монтерию гнали тоже как скот, но тем не менее надо было изучить разные хитрые приемы, чтобы держать команду в повиновении. Как ни запуганы и ни забиты молодые индейцы, у них, что ни говори, больше ума, нежели у коров, овец и свиней. И кто знает, не взбредет ли им в голову, несмотря на их растерянность и полное невежество, воспользоваться оставшимися крохами своего разума и исчезнуть во время похода. Мысль о том, что более развитые рабочие могут посеять смуту среди своих товарищей, поднять бунт или даже восстание, энганчадорам и в голову не приходила; подобную возможность они просто не допускали. Вербовщики считали, что если индеец и способен совершить побег, то только в одиночку. Случалось, что одновременно убегало двое завербованных, но бежали они в разных направлениях. Всех капатасов немедленно рассылали в погоню за беглецами, и команда оставалась, можно сказать, без охраны. Все завербованные могли бы воспользоваться этим и разбежаться, и энганчадоры оказались бы бессильными что-либо предпринять. Им пришлось бы вместе с погонщиками скакать назад в город и звать на помощь полицию, чтобы выловить беглецов, успевших скрыться в окрестных селениях. Однако такие массовые побеги никогда не происходили. Когда убегали два или три человека и команда оставалась практически без охраны, индейцы тут же разбивали лагерь, варили еду и ложились спать. Надсмотрщики, вернувшись с облавы, находили индейцев всех до единого там, где они их оставили. Точно так же ведет себя стадо коров, которое останавливается, как только погонщики устремляются за отбившимся животным. Коровы топчутся на месте, щиплют траву, отдыхают и терпеливо ждут, пока не вернутся погонщики и, щелкая бичом, не погонят их на базар или на бойню.

Чтобы начать вести дело самостоятельно, дону Габриэлю не хватало только одного — умения вести рабочих через джунгли на монтерию. Стоит ему хоть раз проделать этот путь с таким опытным энганчадором, как дон Рамон, и он станет мастером своего дела и сможет обойтись без компаньона. Вот почему дон Габриэль так уговаривал дона Рамона не передавать рабочих в Хукуцине представителям компании, а самим вести их на монтерию. Дело это сулило изрядные барыши, и дон Рамон недолго возражал, хотя, вообще говоря, он предпочитал рассчитываться с компаниями прямо в Хукуцине. С годами он отяжелел, и утомительный переход через джунгли пугал его.