Поход «Северянки» - [8]

И он запел приятным небольшим тенором, тихо перебирая струны:

Зажгла звезда мне нынче трубку

Своею искрой голубой.

Кладет валами па борт шлюпку,

Но не погибнем мы с тобой.

Не видно неба золотого,

Дорога в море не легка,

Но привыкать к борьбе суровой

Должна подруга моряка.

Уже сверкнул огонь зеленый -

Маяк на горной высоте,

И берег, снегом занесенный,

Забрезжил смутно в темноте.

И пусть взмывают чайки, плача,

В далекой снежной вышине, -

Не изменяет мне удача,

Пока ты помнишь обо мне…

- Молодец штурман! Дельная песня, - тихо сказал Логинов.

- «Не изменяет мне удача, пока ты помнишь обо мне…» - мечтательно повторил механик.

- Сразу видно, что автор - подводник, - желая сделать комплимент, заметил Плескач.

- Именно подводник, товарищ капитан первого ранга, - подтвердил Сахаджиев. - Только не я. Это Алеша Лебедев, товарищ мой по училищу, лейтенант.

Много хороших стихов написал. Погиб недавно на Балтике…

- «Кладет валами на борт шлюпку, но не погибнем мы о тобой…» - тихо напевал Новгородцев.

- Ясное дело, не погибнем! - уверенно сказал Евсеев. - И чего размечтался механик. Можно подумать - у человека подруга есть. А у самого в комнате холостым духом пахнет, носки дырявые, под кроватью… И таких девушек, как «Дядя Надя», на нашей «Северянке» возишь!.. Зеваешь, механик!..

Новгородцев покраснел. Старпом обладал удивительной способностью точно угадывать его чувствительные места.

Но Евсеев уже переменил жертву.

- Взял бы пример со штурмана, - продолжал он, указывая на Сахаджиева, - товарищ никогда не теряется. Как истый штурман, всегда в меридиане, всегда под градусом (Сахаджиев при этих словах поперхнулся от негодования), женским обществом в юности не гнушался, и женское общество им не пренебрегало.

- Один раз трагически пренебрегло, - мрачно признался Сахаджиев. - Каждый вечер в свой квадрат на бульваре бегал и все зря. Влюбился без памяти - вот такая золотая коса, ют такие глазищи зеленые, как взгляну - обмираю. Хочу сказать: «Разрешите открыть кингстоны моего сердца» - не могу.

- И что же? - оживился Новгородцев.

- Типичная ошибка молодого подводника. Был упущен момент для атаки… Девушка окончила геологический институт, поехала куда-то в Среднюю Азию нефть искать.

- Нашла?-осведомился старпом.

- Нефть? Не знаю. Мужа нашла - это точно.

- Бедный! - посочувствовал штурману Орлов. - Опыт хоть пригодился?

- Нет, товарищ замполит, - признался Сахаджиев.- С Леной просто повезло, вот и женился. Два года к ней в Кронштадте ходил, пели вместе, а сказать ничего не мог. Ее отец сторожевичками командовал, теми самыми, помните, каждый из которых носил название какого-нибудь стихийного явления. Эти сторожевички дивизионом плохой погоды называли…

- Как же, - смеясь, вспомнил Плескач, - знаю ее отца, хорошо знаю. Очень уж вы нерешительны, Сахаджиев. Такому бы я ни дочки, ни командования кораблем не доверил…

- Теперь-то можно, товарищ капитан первого ранга. Тогда все иначе было. Прихожу к Лене как-то вечером, а она говорит: «Ну, Жорик, поздравь. Выхожу замуж». Я, конечно, расстроился, думал - за приятеля, за Володьку, он тоже убивался по ней. А она посмотрела на меня, все поняла и смеется: «Дурачок, за тебя…» Так счастливо потом жили… Когда-то теперь встретимся?..

- Встретимся! - ободрил Орлов. - И в огне не сгорим и в воде не утонем!

- Особенно презираю я мелких завистников, - куражась, заговорил снова штурман. - Старпом меня чуть было не выдал «Дяде Наде». Сболтнул про мою туфельную тайну. Что тут такого? Запретите человеку для любимой жены сапожничать в море?..

Он помолчал.

- У Нордкапа в позапрошлом походе начал… Думал - никто не видал. А старпом пронюхал… Может, теперь закончу? Таких ни одной девушке не дарили. Встретимся - преподнесу…

Он повертел в руке на виду у всех лакированную туфельку и, осторожно завернув, снова спрятал.

- Скажи хорошее слово, Аркадий! - попросил он старпома. - Про жизнь, про встречу.

Евсеев вопросительно посмотрел на Плескача, Логинова, Орлова.

- Говори, говори, старпом, - одобрил Орлов.- День рождения твой - ты и говори. Скажи что-нибудь веселое.

- Это правильно, Павел Васильевич! - сказал старпом.- Хочется пошутить. Хочется повеселиться. Мы живем и хотим жить.

Он остановился в раздумье и после небольшой паузы продолжал:

- Когда-нибудь о нас скажут: «Плавали на этой подводной лодке «Северянка» хорошие небритые ребята. Говорили они между собой не всегда по уставу, могли и крепкое словцо пропустить и не одну рюмку водки выпить - на войне это им помогало. Глаза их часто были воспалены от бессонницы, ходили они в море в толстых валенках и ватных штанах, вечно перемазанные соляром… Но сердца их были всегда чисты. Они дружно, смело и честно жили, подводники с лодки «Северянка»… Они не думали: «Эх, будь, что будет, бери от жизни сегодня все, может завтра разбомбят». Они собирались долго жить и старались уберечь себя от опустошенности, от увечий души - самых страшных военных увечий. Они шли в бой за святость нашей справедливой войны, за жизнь - чистую и прекрасную, созидательную жизнь после победы!..

В центральном посту распахнулась дверца кабинки акустика.