Поход на Царьград - [155]

С помощью Кевкамена, который знал потайной ход в башню, стоящую в районе Космидия, Доброслав, Дубыня, Лагир и ещё десять воинов проникли в неё. Но вначале они пустили Бука, который сбил с ног двух стражников, посеяв панику. Одного он изорвал зубами.

Других побили стрелами и изрубили мечами.

Конец цепи, крепившийся на башне, русы скинули в воду, открыв путь лодьям. Судно Аскольда ринулось к Влахернской гавани, увлекая за собой остальные. Начальник городского гарнизона адмирал Никита Орифа во главе нескольких хеландий вышел им навстречу.

Медные трубы беспрестанно изрыгали зажигательную смесь, состоящую из смолы, серы, селитры и горючих масел. Но киевляне, предвидя сию атаку со стороны греков, укрыли лодьи от носа до кормы сырыми бычьими кожами.

Аскольд увидел на палубе хеландии самого командующего. Он приказал сблизиться и приготовить багры и топоры. Гребцы нажали на вёсла.

Судно адмирала Орифы, как пасть дракона, снова выпустило огненной струёй адскую смесь, но не причинило вреда княжеской лодье. По бычьим кожам она стекла в воду. А тут ещё наперерез вышел Вышата. Ещё какое-то мгновение — и хеландия адмирала была бы захвачена. Но кормчий-ромей ловким манёвром ушёл от преследователей. И хеландия Орифы запёрлась во Влахернской гавани.

— Цепляй баграми, круши топорами! — кричали киевляне, окружив греческие суда. Тем, громоздким и неуклюжим, деваться было некуда, а русы уже лезли на палубы, рубились на носу и корме, секли топорами деревянные борта и крушили ненавистные медные трубы.

С тяжёлыми хеландиями вскоре управились, остальные, более лёгкие и вёрткие, всё же ускользнули.

Днепровские лодьи теперь беспрепятственно проникли в Босфор Фракийский, а оттуда — в Пропонтиду.

Жители города с ужасом видели, как они, подняв белые паруса, словно чайки, парили вдоль берега…

А тут подоспели воины Дира — конные и пешцы — и встали под городскими стенами. Впервые в истории русские дружины осадили «столицу мира». Патриарх Фотий, тоже наблюдавший за появлением русов у стен Константинополя, красочно и взволнованно потом описал грозного и дотоле невиданного врага: «Народ вышел от страны северной… и племена поднялись от краёв земли, держа лук и копьё… Голос их шумит, как море!»

И надо отдать должное патриарху, когда он писал далее: «Эти варвары справедливо рассвирепели за умерщвление их соплеменников и с полным основанием требовали и ожидали кары (для нарушителей соглашения о свободной торговле. — Ред.), равной злодеянию».

Дир с ходу решил пойти на штурм крепостных стен, но что можно сделать с одними лишь деревянными лестницами?! Они тут же были скинуты греками, и во рву погибло немало осаждавших.

Светозар, положив руку на плечо архонта, сказал:

— Не испечь нам из этой муки хлеба, княже… Пускай воинов грабить монастыри и церкви, а там разберёмся!

— Ты прав, воевода. — И с гиком и свистом, увлекая за собой всадников, умчался в сторону Калигарийских и Харисийских ворот.

С куполов одной богатой церквушки, стоящей за крепостной стеной, прихожанами которой был степенный ремесленный люд, содрали позолоту, внутри учинили погром, — в одну из лодий хитрый Кевкамен от имени Аскольда повелел погрузить иконы, дискосы, потиры, убранство алтаря, кадильницы, ладанницы, восковые свечи, кресты.

Дир, довольный, приказал привести к нему протоиерея и, когда тот, с чёрной бородой, с перепугу трясущийся, предстал пред ним, спросил:

— Что означает сие намалёванное лицо? — И князь ткнул в икону Божьей Матери.

— Эта женщина родила Иисуса Христа, который принял великие муки за грехи всего рода человеческого и поэтому вознёсся на небо, став наподобие Бога.

— Не пойму тебя, поп… На небо возносятся только наши души, и то после смерти, а как это мог сделать во плоти человек? А ну-ка подпрыгни!

Протоиерей подпрыгнул, приземляясь, подвернул ногу и упал, растянувшись на каменных плитах паперти. Стоящие рядом с князем Кузьма, Еруслан и остальные гридни взорвались оглушительным смехом.

— Вот видишь, ты попробовал взлететь, а грохнулся наземь, — сверкая зубами, подначил священника Дир. — Поэтому вера твоя — лживая вера!

Поднимаясь и путаясь в длинных одеждах, священник начинал уже наливаться злостью, а глядя в диковатые насмешливые глаза князя, вдруг поднял руки к небу и возопил:

— Боже милостивый! Покарай поганых… Пусть отсохнут у них языки и кал полезет через рот и ноздри. Варвары, ироды, скоты!

— Счас этот кал полезет через твоё горло, длинноволосый, — с усмешкой сказал Еруслан, кивнул гридням и приказал им раздеть донага протоиерея.

Наслышанный о жуткой казни, которую применили разбойные люди к ромейским тиунам в крымской степи, Дир остановил воинов:

— Не надо! Этот поп обезумел от страха и отчаяния… А вот Бог твой, — обратился снова к священнику князь, — почему-то не приходит в сей трудный для тебя миг. А дарую жизнь тебе я… Так-то. — И вяло махнул рукой: «Отпустить!»

Кузьма наддал протоиерею пинка, а к Диру подвели его гнедого зверя, который от нетерпения уже грыз удила…

Князь, вскочив на гнедого, поскакал к красным кирпичным стенам монастыря Иоанна Предтечи[164], расположенного под самой горой. Там уже завидели ворогов, и игумен повелел ударить во все колокола.