Поход Мертвеца - [3]

Квестор говорил, Пифарь прячется где-то в окрестностях, значит, найти его не составит труда, ведь у него и по сей день остались ученики и сторонники. Суходол обходят стороной, всякий приезжий на виду. Мертвец подумал: а ведь и сам квестор мог отправиться на ловлю Пифаря и потерпеть неудачу. Ему тогда около двадцати было. Старые счеты проснулись? Или что-то еще подлило масла в тлеющие угли?

Ни детей, ни собак на улицах, потонувших в пыли. Где-то клохчут куры, блеют овцы. Мертвец медленно проезжал поселок, свернул на одну улочку, покрутив головой, выехал к разбитому монументу бога плодородия.

– Чего тебе здесь понадобилось, чужак? – донесся голос со спины. Мертвец не обернулся.

– Меня зовут Мертвец и я ищу сына бога.

Проще всего в подобных поисках – сбить поселян с толку, огорошив словами, которых они меньше всего ждут. А после двигаться к месту, которое они так стараются защитить, тем самым, выдавая свою тайну прибывшему. Пифарь жил в небольшой пещере за околицей, подле заброшенного колодца, когда-то в холмах окрест Суходола добывали самоцветы, но было это в незапамятные времена, от которых только и остались пещеры, уводившие каждая в свой тупик. Без поселян наемнику пришлось бы искать Пифаря долго, а так стена людей, защищая своего пророка, быстро привела его к нужной пещере.

– Пифарь, я пришел за тобой, – крикнул Мертвец, спешиваясь. – И вели своим людям уйти, иначе мне придется положить их здесь.

Толпа загудела, словно осиный рой, ощетинилась дрекольем, зазвякала топорами. Крепкие мужики и немощные старцы, и женщины, и даже дети – пришли, кажется, все жители Суходола.

– Пифарь, ты меня слышишь?

– Рад приветствовать тебя, Мертвец. Проходи в мой скромный угол, прошу вас, други, пропустите гостя. Он проделал долгий путь ради меня и нашей веры, негоже наставлять на него рогатины.

Защитники нехотя, но расступились, наемник быстро прошел сквозь тесный ряд, оказавшись перед располневшим, обмякшим пророком. Невысокого роста, одетый в некое подобие серой сутаны, он выглядел совсем стариком – седые всклокоченные волосы, глубокие морщины, избороздившие лицо, тяжелые шишковатые пальцы, боль в которых мучила по ночам. Пророк немного шепелявил и тщательно, но безуспешно старался скрыть это. Подал руку, вводя в свои покои – неглубокую пещеру, из которой тянуло сырым теплым воздухом. Хоть проход вглубь и завешен ковром, а на камни уложен дощатый пол, Мертвец поежился.

– Я ждал тебя, – произнес Пифарь, приглашая присесть прямо на пол. На усталом лице появилась тень улыбки. – Четыре дня назад мне явился отец и сказал, что я буду прощен, если встречу гостя и пойду, куда он скажет. Он сказал, у пришлеца окажется необычное имя и внешность. Хотя откуда теперь заезжие в Суходоле, – он вздохнул. – Тут остались только я и мои верные ученики.

– Я видел второе поколение учеников.

– Да, ты прав, – не замечая усмешки, произнес Пифарь. – Они последние, кто верят в меня…. Остальные разбежались. Странно, мне казалось, я неплохой проповедник и сумею пригреть души у своего костра.

– Все дело в чудесах.

– Может и так… отец мой отвернулся от меня, ибо я предал его, бросил своих верных братьев на произвол судьбы и бежал на чужбину. Четыре года я бродил от города к городу, кормясь теми чудесами, которые прежде показывал, дабы уверить людей в отца моего. Как пошло распорядился я даром своим. Я бродил по водам моря, разбрасывая сети и ловя рыбу, я обращал свинец в серебро и расплачивался им за постой. Меня хотели казнить, но я снова бежал, обратно, в Суходол. Как странно, что ученики не оставили меня в скорбную минуту, напротив, они и по сию пору окружают меня и надеются на все то, что я говорю им….

– Ты сейчас говоришь сам с собой. Верно, всегда так говорил, вот и не донес нужного слова, – произнес наемник, поднимаясь. – Пойдем, нам надо покинуть поселок до заката.

– Я хотел напоить тебя чаем.

– Успеешь. Собирайся.

– Да-да, я только… мне надо предупредить своих, – Мертвец успел остановить сына божьего, когда тот выскакивал из пещеры.

– Не вздумай брать их с собой.

– Они сами пойдут.

– Останови. Мне процессия не нужна.

– Но они пойдут. Господь, отец мой, простил меня и зовет одесную, как я могу отказать ему? И они пойдут, ибо давали клятву следовать по пятам, ибо я наставник их в этой жизни и в следующей.

– Слушать тебя сил нет. Скажи, чтоб шли через день. Все равно тебя представят сперва магистру, а уж потом – не то судить, не то… Я не знаю, зачем ты дался ордену Багряной розы.

Пифарь как-то разом съежился, ссохся. Выкрутившись из рук наемника, медленно прошел к дощатому ложу, вытащил из-под него узелок, стал набивать какими-то безделицами. Мертвец пристально следил за каждым его движением. Толпа снаружи начала волноваться, но сын божий не слышал ни единого слова, погрузившись в невеселые думы.

– Ты можешь предположить, зачем понадобился ордену? – Пифарь не отвечал, целиком занятый сборами. Наконец разогнулся, тяжело вздохнул и покачал головой.

– Я напою тебя чаем в таверне у трех дорог. Пойдем, я готов. Отец мой, благодарю за все, что делаешь ты для меня, – голос сорвался. – Пойдем.