Поход Мертвеца - [2]

Вот и я приглашаю вас в путешествие, которое пройдет в разных землях и странах, на разных континентах, в обществе людей и богов, колдуний и жрецов, средь пустынь и лесов, городов и сел, в тех местах, о которых вы еще ничего не знаете. Но когда увидите и услышите, пройдете долгий и непростой путь вместе с главным героем, вместе с ним переживете то, что и он, надеюсь, не сразу захотите проститься – и с дорогой, и с путешественником. А пока счастливого вам похода.

И приятного прочтения!

Всегда ваш,

Кирилл Берендеев

(в оформлении обложки использована иллюстрация Иоганна Генриха Фюссли «Месть»)

Преданный сын

– Сколько?

Фердинанд Келлер «Гробница Бёклина»

– Сто монет сейчас и двести по возвращению, – квестор поймал усмешку, тронувшую уголки губ наемника. – Мало? Мы не требуем многого, только найти и привести в монастырь.

– Могу я попросить иной награды? – Квестор, подумав недолго, кивнул. – Я бы хотел получить за поимку меч-бастард из ваших кладовых.

– Он стоит дороже трехсот монет.

– Я согласен доплатить разницу.

– Это… – монах потерялся, не зная, что ответить. – Это сокровище принадлежит братии, мы… я не могу… не имею права. И откуда ты вообще знаешь про меч-бастард?

– Неважно, – наемник улыбнулся, странная вышла гримаса, улыбка тронула только левую половину лица; квестор отметил про себя, что ни разу за время пребывания наемника в столице он не видел, чтоб тот улыбался иначе. – Можешь забыть о мече, мне достаточно знать, сколько монастырь готов потратить на пророка.

– Он называет себя сыном божьим.

– Все одно. – Взвесив кошель, поданный квестором, наемник вышел во двор, где, нетерпеливо переминаясь, стояла его лошадь. Монах, поколебавшись чуть, поспешил за ним. Будто хотел сказать еще что-то, но опоздал: когда открыл дверь, топот копыт замирал в конце улочки, уводившей со двора монастыря к южным воротам города.

За четыре дня он покрыл расстояние между столицей и Суходолом. Мог и быстрее, но лошадь следовало беречь, обратно ей везти двоих. Не торопился, но и останавливался лишь на водопой и выспаться. Ночи выдались холодными, северный ветер заставлял поторапливаться и не давал долго спать.

Странное задание. Магистр, по чьему зову наемник приехал в столицу, так с ним и не поговорил, вместо этого он полтора дня общался с квестором, водившим кружными путями и только под конец назвавшим сумму. Непонятно, зачем понадобилось звать его, когда в ордене Багряной розы имеется полдюжины молодцов, готовых по первому зову отправиться за этим божьим сыном и привезти в монастырь без лишнего шума. Когда наемник вошел во двор обители, там бродило без дела не меньше пятнадцати ражих вояк. А сколько можно собрать по первому свисту? Или у квестора, ведавшего в ордене как воинской подготовкой, так и казначейством, свои планы? Ведь как они проходили – только по тихим коридорам, ему и келью подготовили в подвале, чтоб никто и ничего. Кажется, монах сделал все, чтоб за его крепкой спиной не видели наемника. Щекотливое дело? Возможно.

История сына божьего хорошо известна и без рассказов квестора, хоть и случилась незадолго до рождения наемника. Некий горшечник по имени Пифарь, один из многих ремесленников в Суходоле, на исходе тридцать пятого своего дня рождения узрел во сне бога, с которым и беседовал. Не одну ночь, но целую неделю господь открывал избраннику истину. Что он суть единый бог, и никого боле в целой вселенной нет, и что все молитвы следует обращать ему, и помыслы и деяния. Все прочие божества суть ложь, и за их почитание гореть в геенне огненной, но надежда остается до последнего вздоха – если человек перед самым уходом уверует в бога истинного, то спасется. Потом этот бирюк, так и не обзаведшийся семьей, вышел к поселянам и стал проповедовать, подкрепляя слова чудесами: ходил по воде, обращал песок в золото, а вино в воду. К нему стали приходить из других городов и селений. Так что в столицу отправилось целое воинство. Вот только ворота ему не открыли. Неделю держал Пифарь Кижич в осаде, обходил окрестные деревни, песнопения пел, молитвы читал, однако кончилось банально – паства разошлась, ему пришлось возвращаться несолоно хлебавши, да еще орден Багряной розы посчитал действия пророка оскорблением верований и обратился в квестуру Кижича. Там отрядили сотню изловить охальника со товарищи. Но верным ученикам его удалось спасти сына божьего, Пифарь укрылся в соседнем царстве, где прожил какое-то время, а после, говорят, вернулся обратно в Суходол. С той поры о нем ни слуху ни духу. Зачем он понадобился сейчас? Столичный пропретор искать Пифаря не собирался. В ордене тоже тихо. Словно речь шла о возвращении заблудшего послушника.

А пригласили его, Мертвеца. Квестор, морщась, спрашивал, какое подлинное прозвание наемника, тот коротко отвечал: имя определяет характер. Монах кусал губы и предпочитал обращаться вовсе без имен. Его дело, имя наемника мало кому нравится. Зато, как верно заметил квестор, шибает в голову.

Суходол встретил его тишью и запустением. Раньше через поселок проходил оживленный тракт, ведущий в Старые пустоши и дальше, к границе до самых Косматых гор. Но по легенде, как раз тридцать лет назад, бог Пифаря прогневался на поселян и, раз те решили выдать вернувшегося из неудачного похода сына квестуре, жестоко наказал. В ночь, когда жители всем миром искали пророка, разразилась сильнейшая гроза, объявшая все небо и поразившая Одинокую скалу, обрушив ее в воды реки Одраты и перегородив. Река резко сменила русло и устремилась далеко в обход Суходола и его окрестностей, а с юга на неорошаемые огороды пришла сушь. Большая часть поселян отправилась искать счастья вслед за рекой, к горам. Когда Мертвец въехал в покосившиеся врата Суходола, в нем насчитывалось не более трех десятков дворов.