Поход - [90]

Все, что могло гореть, — горело. Асфальтовые лужи медленно застывали. Город или, точнее, все, что от него осталось, было одним большим пожаром. А дым, гарь и сажу сносило сильным, почти ураганным ветром к эпицентру. Там поднимался, таща за собой дымную ножку, чудовищный гриб ядерного взрыва. Из-за обломков одного из домов выполз человек, кто это был, мужчина или женщина, было не понять, одежда и кожа лоскутами свисали с обожженного тела. Но глаза уцелели. Возможно, от шока человек не чувствовал боли. Он поднял руку, показывая в небо. Наверное, он что-то говорил, но Командор его не слышал, уши заложило, еще когда прошла первая ударная волна. Командор посмотрел вверх и понял, что ему показывали. К городу с разных сторон шли еще две ракеты. Прятаться было уже некуда, пылающие обломки не могли служить защитой. Командор собрался нырнуть обратно в трещину, но не успел. Над обреченным городом, уже разрушенным первым взрывом, вспыхнуло почти одновременно два новых солнца.

Одежда и кожа испарились сразу, глаза сгорели практически мгновенно. Мясо высохло в пепел и улетело под порывом воздушного удара. Кости обуглились и посыпались вниз горящими углями. Командор понял, что еще может смотреть. Он поглядел вокруг. Тела не было. От Командора остался полупрозрачный матово-белый силуэт, повторяющий контуры его прошлого тела. «Послесвечение», — подумал Командор, даже не удивившись, что еще может думать испарившимся мозгом. Звуки вокруг казались приглушенными, и ударные волны от взрывов воспринимались как порывы легкого летнего ветерка. Яркие краски слегка поблекли, все было не так ослепительно. Командор повернулся в сторону разрушенного дома. Пожар опять сбило ураганным ветром. Из руин вставал еще один силуэт человека, неподалеку поднимался еще один. Люди, если это были люди, направлялись в сторону центра. Командор посмотрел вниз и увидел, что стоит на спекшейся, стекловидной поверхности. Он направился вслед за другими силуэтами в центр, в сторону эпицентра наземного взрыва. Под «ногами» хрустела запекшаяся корка. За руслом испарившейся реки с обрушившимся бетонным мостом «теней» стало больше. Все они шли к эпицентру, где еще поднимался вверх огромной, обращенной к земле воронкой чудовищный смерч, засасывающий в себя все: воздух, пыль, сажу — все, что осталось от города.

Руины домов ближе к центру становились все ниже. Из них поднимались все новые и новые полуматовые силуэты людей. И все они шли в эпицентр. Там, посреди огромной километровой воронки, покрытой толстым, еще горячим стекловидным слоем, что-то было. Призраки подходили туда и останавливались. Командор шел и шел, пока не приблизился ко все более увеличивающейся толпе силуэтов. Сначала он пытался их обходить, но потом понял, что может просто проходить насквозь. Вокруг все молчали — может быть, они не умели говорить… Командор прошел к самому центру воронки. Там стоял обычный деревянный табурет. По нему сильно бил башмаком какой-то плешивый невысокий человек в широком старомодном костюме. Он смотрел в землю, не замечая призраков, и кричал:

— Я вам всем покажу кузькину мать!..

Командор проснулся весь в испарине. Волосы промокли и прилипли к влажной подушке, одеяло отсырело, простыня была хоть выжимай. «Что это было?..» Он встал, выглянул в иллюминатор. Рассветало. Лед на заливе белел, ровный и плоский, как поле, засыпанное снегом. Ледяная равнина шла до самого горизонта, теряющегося в утренних сумерках. Командор собрался и вышел на палубу. Волчья шапка с большим хвостом, болтавшимся сзади, приятно грела голову. Спать больше не хотелось. Внизу, в поселке, уже суетился народ, просыпались и собирались в дорогу бойцы отряда. После короткого, но сытного завтрака с первыми лучами солнца отряд выступил в поход. Рыбаки дали пополнение — несколько человек из гарнизона и десяток ватников, которые готовы были биться, лишь бы не попасть обратно под власть урок. Дружеские и вполне человеческие отношения в рыбацком поселке многих настроили на мирный лад, и опасность потерять этот спокойный и относительно стабильный порядок подняла людей на борьбу.

Шли по берегу залива, тем же путем, где проходила и сотня Константина. Дороги как таковой не было, да и тропы тоже, но попадались прорубленные сквозь кустарник проходы или заваленная и перекрытая поверх бревнами небольшая лесная речка. Крупные препятствия, такие как высокие и крутые каменистые холмы, Константин и его отряд, скорее всего, обходил по заливу и в конце концов полностью ушел на лед, чтобы выйти между Замком и Садоводством и там, если это будет возможно, разделиться. Командор же приказал брать дальше от берега, предполагая выйти на Садоводство из леса, чтобы взять его всеми имевшимися силами. Где-то впереди стоял заслон, который должен был прикрывать направление из Садоводства на пароход. Густые лесные чащи сменялись полянами и редколесьем, замерзшие русла речек и ручьев вились между каменистыми склонами холмов. Ближе к вечеру, когда командиры уже начали приглядывать место для лагеря, боковой дозор, шедший справа, еще дальше от берега, обнаружил невдалеке крыши хутора, прятавшегося посреди соснового бора. Отряд свернул туда. Хутор, даже скорее маленькая деревенька на пять дворов, обнесенная невысоким, но прочным плетнем, казалась совсем недавно покинутой, только что дым не шел из труб. Но следы запустения все же были заметны. Сорванные двери в сарайчике, расколотое стекло в одном из окон, пробитое упавшим с дерева суком, обрушенный в нескольких местах между огородами забор, не то подрытый кабанами, не то заваленный перепрыгивавшими через него лосями. Несколько одичавших кошек, завидев людей, метнулись между домами, прячась по подвалам. Отряд вошел в поселок.