Похитительница кошмаров - [57]
При всей своей ненависти к Обскуре, Марен было больно на неё смотреть. Особенно на её лицо. Марен быстро повернулась к столу, но там, зашивая костлявыми пальцами сон, сидел скелет и смотрел на неё пустыми глазницами. Его сальные волосы выглядели точно так же, как её парик ведьмы на Хеллоуин два года назад. Марен помогла Лиште приготовить этот кошмар, используя пряди от этого парика. Увы, это не сделало кошмар менее страшным.
– Это наваждение, это наваждение, это наваждение, – прошептала она и повернулась к Амосу. – Мы должны приготовить антисонное противоядие. – Она закрыла глаза, пытаясь представить ингредиенты. – Мята, сушёные светлячки, цедра лимона и кайенский перец. Ах да, кофе.
Марен взялась перебирать рассыпанные по полу ингредиенты. Амос помогал ей. Марен старалась не прикасаться к ступне скелета, которая тук-тук постукивала под звуки пронзительной, жуткой мелодии, которую, как она знала, никто, кроме неё, не слышал.
Когда было найдено всё, кроме светлячка, который, вероятно, остался в магазине, Марен измельчила ингредиенты и, не тратя время на то, чтобы класть смесь в пакетик, взяла щепотку. Амос открыл Лиште рот, а Марен положила получившуюся смесь бабушке под язык, молясь о том, чтобы та сработала и чтобы передозировка снотворного Обскуры не повредила головной мозг Лишты навсегда.
Спустя несколько мгновений Лишта зашевелилась, и засунула было руку в рот. Но Марен осторожно отвела её руки в сторону и крепко их сжала.
– Всё в порядке, бабушка. Это не кошмар. Пусть это полежит у тебя во рту, пока ты не проснёшься полностью.
Веки Лишты приоткрылись, лицо осветила счастливая улыбка.
– Я так рада тебя видеть, дорогая, – сказала она. – И тебя, – сказала она Анри. Попугай приземлился Лиште на плечо и принялся клювом расчёсывать её спутанные волосы.
– Я тоже рада тебя видеть. – Голос Марен дрогнул, стоило ей подумать о том, через что они прошли, и как печально всё это могло закончиться.
Амос между тем уже нашёл спортивную сумку и разговаривал по телефону с полицией, повторяя их имена и местонахождение.
Марен крепко сжала бабушкину руку.
– Теперь всё будет хорошо.
30
Марен сидела за столиком в кладовой в окружении всех подержанных пишущих машинок, которые Лишта купила за последний год, но не успела почистить и починить. Перед ней стояла модель Remington Quiet-Riter 1960-х годов с открытой крышкой и тряпкой, засунутой под механические рычажки, которые выпрыгивали вперёд и оставляли на бумаге оттиски букв. Покрытые чернилами головки с литерами в шутку называли слизнями. Марен всегда недоумевала, откуда взялось это название? Разве они похожи на слизистые создания, которых она находила в саду мамы и которые Лишта иногда сушила и в виде порошка добавляла в сны?
Впрыснув во внутренности пишущей машинки чистящий раствор, Марен принялась орудовать металлической щёткой. Это была вторая часть её наказания за нарушение правил магазина, вдобавок к запрету переступать его порог в течение месяца. С учётом того, каковым должно было быть настоящее наказание, это очень даже неплохо, несмотря на то что чистящие вещества щекотали нос, заставляя Марен каждые несколько минут чихать, а её ногти постоянно были чёрными.
Носок пятка носок, меняем ногу, носок пятка носок, выбивали под столом ноги Марен. Топ, шаг, топ, шаг.
Дверь со скрипом открылась. Лишта придвинула стул ближе к Марен и вытащила из футляра пыльно-серую машинку «Смит Корона».
– Как всё прошло в полиции? – спросила она, взяв кусок наждачной бумаги и натирая клавишу с буквой V.
– Неплохо. – Это было второе утро, которое Марен провела в полицейском участке, делая различные официальные заявления. Она раз за разом отвечала на одни и те же вопросы, и вскоре леденящий ужас, сжимавший ей грудь всякий раз, стоило ей подумать про театр «Звёздный свет», сменился отупляющей скукой.
Полицейские пока не нашли Сирила, но заверили, что это лишь вопрос времени. Все чёрные и серебряные вывески исчезли с заведений города в одночасье. «Свежее и зелёное», магазинчик мороженого Мэйси Мэй, аптека и чайный киоск Беверли открылись снова. А вот семье Зоттери так понравилось в Новой Зеландии, что они решили остаться там навсегда. Палатка гадалки осталась стоять на променаде – очевидно, она не имела никакого отношения к заговору Обскуры и Сирила.
Магазинчик снов снова процветал. После того как стало известно о заговоре Обскуры по захвату города, множество людей захотели приобрести кошмары. Однако Лишта решила прекратить продавать их – по крайней мере, по-настоящему страшные. Она сказала, что через несколько месяцев, когда уляжется ажиотаж, она, возможно, начнёт торговать снами про пирамиду из плюшевых мишек.
– Как же я была глупа, вновь впустив эту женщину в магазин. – Лишта потерла наждачной бумагой букву «В». – Но она как сумасшедшая колотила в дверь, крича, что с тобой что-то случилось.
Марен чихнула.
– Амос говорит, что единственный человек, который во всём виноват, – это Обскура, – сказала она. – И я думаю, он прав.
Это был скорее заданный с надеждой вопрос, чем утверждение. Лишта нанесла на тряпку каплю лака.
– Амос умный мальчик. Но в следующий раз, когда тебя попытается шантажировать злобная балерина с мотыльком на плече, пообещай рассказать об этом взрослым.
