Похитительница кошмаров - [29]

Но он был не из кошмаров, украденных Марен. В магазине этого сна не было вот уже несколько месяцев. Её пульс замедлился с девяноста миль в час до восьмидесяти семи.

– Извини. Я сожалею, что это происходит с тобой, – сказала Лишта.

Эдна поморщилась:

– Мне не нужно твоё сочувствие. Я хочу знать, что здесь происходит.

Лишта вытащила из косы шпильку и постучала ею по носу.

– Ты в последнее время не наживала врагов?

Эдна посмотрела на неё пустым взглядом.

– Нет.

На ватных ногах Марен кое-как вскарабкалась по стремянке, чтобы убрать банку с мутной водой.

– Никаких ссор ни с кем в семье? – уточнила Лишта. – Или с кем-то, кто может иметь доступ к твоей спальне, когда ты спишь?

Почтальонша скрестила руки на мощной груди:

– Я живу одна, и все в этом городе меня любят.

Марен вспомнила, сколько раз Эдна рявкала на неё за то, что она-де криво стояла в очереди в почтовом отделении. Утверждение почтальонши казалось слишком уж громким.

– Что ж, тогда всё ясно. – Лишта воткнула шпильку обратно в косу. – У нас завёлся вор кошмаров.

Банка с грязной приливной водой выскользнула у Марен и подкатилась к краю полки. Марен резко выбросила руку, чтобы её подхватить, но нога, как назло, соскользнула с лестницы. Та качнулась вбок, едва не сбив при этом на пол целый ряд готовых снов и банок с ингредиентами.

– MALADROITE![13] – каркнул Анри.

– Осторожнее, дорогая, – пробормотала Лишта.

У них действительно завёлся вор кошмаров. О да. Марен балансировала на лестнице, готовая взорваться миллионом крошечных мерцающих частиц стыда и раскаяния.

– Мы разберёмся с этим, Эдна, – сказала Лишта, открывая банки и коробки и набивая пакетики со снами в большой пластиковый пакет. – А пока сделай вот что. У тебя найдутся дома гольфы?

Эдна приподняла бровь.

– Знаю, это звучит довольно нелепо, – сказала Лишта. – Но если ты прикроешь рот во время сна, но при этом будешь иметь возможность дышать, это усложнит задачу любому, кто пытается сунуть тебе в рот кошмар. – Она взвесила в руке коробку со светло-жёлтыми солнечными сновидениями и добавила в неё ещё три пакетика. – Я рекомендую нейлоновые гольфы, которые можно купить в аптеке. Цвет не важен. Натяни чулок на голову и перед сном опусти вниз, на лицо.

– Ты не иначе как шутишь! – возмущённо воскликнула Эдна.

Лишта перегнулась через стойку и пожала её руку:

– Верно, шучу. Но пока мы не узнаем, с чем или с кем имеем дело, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

– Тебе следует лучше следить за твоими снами, – назидательно сказала Эдна. – Чтобы никто потом не раздавал их направо и налево.

– Ты абсолютно права, – сказала Лишта. – Я намерена запереть все оставшиеся наши кошмары в сейф и перестану продавать их, пока мы не найдём виновника. А пока, прошу тебя, возьми вот это, бесплатно. – Она протянула Эдне пакет с хорошими снами. – Это наши самые беззаботные и приятные сны. А белые – это сны-ластики, на тот случай, если тебе снова вдруг приснится кошмар.

Ноздри Эдны возмущённо раздулись.

– Я бы предпочла больше вообще не иметь дела с магией снов.

– Понимаю. – Лишта придвинула пакет к ней ближе. – Но, пожалуйста, возьми их, на тот случай, если передумаешь.

– Советую тебе поскорее разобраться в этом, – сказала Эдна. – Я бы не хотела обращаться в полицию. Мы обе отлично знаем, как они нервничают, когда им приходится иметь дело с магией.

Лишта хмуро кивнула:

– Уверяю тебя, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы разобраться. И я ценю, что ты первым делом обратилась ко мне, Эдна. Береги себя и не забудь про гольфы.

Пробормотав, что у неё нет времени на такую ерунду, Эдна вышла из магазина с пакетом снов. Лишта судорожно вздохнула и откусила кусочек солёного печенья. «Интересно, – подумала Марен, – может ли человек загореться от чувства стыда и вины?» Надо честно признаться… похоже, ситуация уже вышла из-под контроля.

– Бабушка? – начала она.

– Да, дорогая? – сказала Лишта.

– Как ты думаешь, с Эдной всё будет в порядке?

– Конечно! – Улыбка Лишты не коснулась глаз. – Эта женщина крепче гвоздей. Я бы даже сказала, крепче, чем костыли для крепления рельсов. Чтобы выгнать её из города, нескольких кошмаров явно не хватит.

Но ведь семья Зоттери покинула город. Возможно, им тоже угрожали. И хотя они уехали до того, как Марен начала воровать кошмары, вряд ли это совпадение. Лицо Марен омыл горячий стыд.

– Чуть не забыла, – сказала Лишта. – Я узнала имя той маленькой девочки. Той, что хотела отомстить брату. – Бабушка вытащила из кармана фартука листок бумаги и подтолкнула его через прилавок.

Обскура Грей – было написано старомодным почерком Лишты. Марен вздрогнула. Казалось, стоит только вспомнить имя этой женщины, и она окажется тут как тут.

– Я встретила женщину, которая когда-то была её соседкой, а потом нашла её в Интернете. – Лишта произнесла это с такой гордостью, будто летала за информацией на Луну. – Она подростком уехала из Рокпул-Бей и стала балериной, солисткой Копенгагенского театра балета. Я бы сказала, выдающееся достижение.

– Она перестала выступать или что-то в этом роде? – спросила Марен.

– Статьи были довольно туманными, но, похоже, она покинула труппу около года назад, – сказала Лишта. – В них не говорилось почему, и с тех пор об Обскуре Грей вообще ничего не писали. Она как будто сквозь землю провалилась. Пока не объявилась в нашем магазине. Я расставила по городу несколько радаров, чтобы узнать, не заметил ли её ещё кто-нибудь, а твоя мама пообещала, что поможет мне ещё раз поискать в Интернете.