Похитители завтрашнего дня - [20]

Даже передать не могу, как я удивился. Вечерело. На холме не было никого, ни одной парочки, и вдруг откуда-то из-за дерева прозвучал голос. А уж до чего чудной японский язык! Пожалуй, только ненормальный мог всадить в одно предложение три синонимических глагола подряд, да еще там, где ни один из них не был нужен. Разумеется, я тут же невольно обернулся, и у меня отвалилась челюсть.

Ну и чучело!

Под деревом, скрестив ноги, величественно восседал какой-то коротышка, крепенький, кругленький, как репка. Лицо широкое, лоснящееся — ни дать ни взять лепешка, густо намазанная маслом! — рот от уха до уха, под носом реденькие усики, очки в серебряной оправе, а глаза… Сроду не видывал таких глаз! Правый смотрит вверх, левый — вниз. Редчайший случай двойного косоглазия… Да и одежда…

Выцветшая визитка, на голове — давным-давно вышедший из моды котелок… Это еще куда ни шло, но в сочетании с японскими шароварами и гэта весь наряд как нельзя лучше подошел бы для огородного пугала. Дополняли картину болтавшийся сзади зонтик, прикрепленный скрещивающимся на груди поясом — такие пояса обычно служат для ношения младенцев на спине, — и авоська, из которой торчала какая-то черная квадратная шкатулка. Я так и остался с разинутым ртом, пораженный его необычным лицом и более чем оригинальным нарядом.

— Вы бы… того… этого… подышали хоть чуточку, а? — сказал он скрипучим голосом. — Ты разумеешь или не разумеешь? Ты японец, хозяин?

Ну, думаю, нищий, сейчас клянчить начнет, или бродяжка, или — того хуже — слабоумный… Кто его знает, что он надумал?.. Надо мне поскорее убраться отсюда, пока не влип в какую-нибудь гнусную историю. Но я почему-то оцепенел, ноги не слушались.

— Почему стоишь, слова не вымолвишь? — продолжал он на своем странном японском языке. — Судя по всему, ты, видать, глухонемой? Или умом слабый?.. Ты японец, хозяин?

— Д-да… — пробормотал я хрипло, — японец.

Правда, я не изучал свою родословную, но вроде бы японец.

— И-их, какой я быть, находиться, существовать счастливый! — Он пришел в совершеннейший восторг, глаза его запрыгали вверх-вниз, вверх-вниз. — Успокоил ты мое сердце! Айда за мной!

— Простите, это куда же — за вами?

— Куда, куда… — он торжествующе улыбнулся. — К тебе, в твой дом.

— Ко мне?! — У меня чуть не отнялись ноги. — Но… простите… вы… это… Может, вы мне дядей приходитесь или еще кем-нибудь?

— Не болтай глупостей! Не был и не бывать твоим дядей. Миленький мой, мы с тобой совсем, совсем чужие…

— Зачем же тогда идти ко мне домой? — Я заговорил быстро-быстро: — У меня, знаете, квартирка крохотная — комната да кухня, теснота, беспорядок, постель не убрана, пол не подметен…

— Ибо, — торжественно сказал он, не обращая ни малейшего внимания на мои слова, — ибо мы есть турист! Иностранный турист! А в путеводителе для туристов прописано, черным по белому начертано, что все японцы сверхдобрые, особо к гостям иностранным. Сказано, попав в Японию, просись на ночлег к первому встречному японцу. У нас это именуется, называется народная гостиница. Каждый японец рад делать народную гостиницу для чужеземного гостя.

— Постойте, подождите! — Я совсем растерялся. — Да, конечно, гостеприимство… Есть у нас, у японцев, такая слабость, но… Ничего я не могу понять, вы ерунду какую-то болтаете…

— Да ладно, ладно, не стесняйся! — Он ободряюще улыбнулся. — Эй, хозяин, живо, пожалуйте за мной!

Огородное пугало повернулось и зашагало вперед. Я поплелся за ним, словно привязанный невидимой нитью.

Да, за границей издают такие путеводители… Гнусные книжонки! Самая настоящая развесистая клюква! И куда только смотрит наше Министерство иностранных дел?! В последнее время, правда, спохватились: как это можно, в заграничных школьных учебниках пишут о Японии всякую чушь! Даже апробированные учебники, выпускаемые в Европе и Америке, дают совершенно превратное представление о нашей стране. Там написано, например, что в Японии до сих пор существуют рикши и самураи, которые носят прическу тенмагэ и делают себе харакири. А уж про какой-то паршивый путеводитель и говорить нечего! Одному богу известно, что там понаписали… Но почему я должен это расхлебывать?! Теперь этот оборотень, это чучело поселится в моей комнате.

Ну уж нет, к чертям собачьим!

Что скажут склочные домохозяйки из комитета самоуправления нашим микрорайоном, если этот псих станет жить в моей комнате?.. А главное — Кисако… Узнает она и…

— Эй, постойте! — Я едва догнал его, он катился вниз по склону, как мячик. — Вы… э-э-э… на самом деле иностранец?

— Ага, — он выпятил грудь, — на самом, самом деле.

— Позвольте узнать, из какой же страны?

— Не стоит называть, ибо ты все равно не слышал ее прекрасного имени. Моя страна далеко-далече. А прибыл я на корабле.

— На корабле?.. — Я задумался. — Но… если на корабле, как же могло получиться, что я первый японец, которого вы встретили?

— Могло, могло, ой, могло, милый ты мой!

У меня по спине забегали мурашки. Заладил: «Могло, могло!» Идиот несчастный! Жаба! Человек-реклама! Может, он и вправду до войны этим занимался, потом чокнулся, попал в психиатричку, а теперь сбежал?..