Похититель душ - [184]

– Он рассказал мне, что произошло, – проговорил епископ. – Он признался в убийстве Мишеля.

Я схватила его за руку и самым бесстыдном образом повисла на нем.

– Он издевался надо мной, он поведал мне все в самых мельчайших подробностях. А я его слушала, словно не могла не слушать. Какие ужасы, какие святотатственные вещи он говорил… Я в жизни не переживала ничего подобного…

Жан де Малеструа перекрестился и положил мне на лоб руку.

– Всемилостивый Отец Небесный, – громко произнес он слова молитвы. – Позаботься об этой женщине и подари ей утешение в темный час ее страдания.

Он провел меня по коридору к лестнице.

– Я искал вас в вашей комнате, но Жан сказал, что вы ушли, как ему показалось, повидать Жиля. Я очень удивился, но он сказал, что вы уже туда ходили. Жильметта… это правда?

Я едва заметно кивнула.

– Но… зачем?

– Потому что я хотела задать ему вопросы, на которые мог ответить только он. Плохо, что Жан вам все рассказал. Лучше бы вы ничего не знали.

На лице у него появилось так хорошо знакомое мне выражение неудовольствия, которое, как это ни странно, меня успокоило.

– Давайте не будем сейчас это обсуждать, сестра; позже у нас будет достаточно времени для разговоров. Должен признаться, я рад, что он мне сказал. Одному Богу известно, что вы могли натворить. Для женщины, занимающей ваше положение, так себя вести…

– Будь проклято мое положение! Почему я должна жить, руководствуясь тем, что оно от меня требует?

– Потому что мы все живем по этим законам, и так должно быть, чтобы не допустить наступление хаоса, рожденного беззаконием. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Должен заметить, мы все видели, что происходит, когда кто-то забывает про закон – а в случае с милордом и вовсе его презирает. Впрочем, учитывая все обстоятельства, великодушный судья посчитал бы, что вы не заслуживаете наказания за убийство милорда.

– Как в случае с женщиной, убившей мужа, который чуть не забил ее до смерти?

– Это совсем другое дело. То, что вам довелось пережить, гораздо страшнее.

– Вы даже половины того, что мне пришлось пережить, не знаете.

– Au contraire[80], – сказал он, и я услышала, как потеплел его голос. – Я все знаю.

– Это невозможно. Если только Жан вам не рассказал.

– Мне не нужно было говорить с Жаном или еще кем-нибудь, чтобы понять, что вас мучило. Вы несколько месяцев подозревали, что милорд убил вашего сына. А теперь узнали, что он действительно это сделал.

– Почему же вы ничего не говорили мне раньше?

– Потому что, как и вы сами, в глубине души я не был в этом уверен – до нынешнего момента. А еще потому, что он совершил множество других убийств, и нам не требовалось доказательств в его виновности в смерти Мишеля, чтобы вынести ему приговор. Я довольно долго думал, что иначе и быть не могло. Я хотел вас защитить, сделать все, что в моих силах, чтобы вы не узнали правды.

Я тоже этого хотела, так сильно, что мое сознание защитило меня, отказавшись видеть очевидные вещи. Где-то посреди дороги откровений я наткнулась на страшную правду, которая окатила меня с головы до ног, точно ледяной дождь. Некоторое время, пока у меня еще были силы, я куталась в промасленный плащ, и тяжелые, жуткие капли скатывались с его поверхности. Мне удалось на время изгнать свои подозрения, когда Жиль сказал, что никогда не сделал бы ничего подобного. Почему я ему поверила? По той же причине, по которой он убивал, – он хотел убивать, и у него была такая возможность. Я хотела верить, и он мне ее предоставил.

Мы молча спускались по лестнице, а когда вышли во двор, я сказала:

– Спасибо за то, что пытались меня защитить, но, узнав правду, я сумела освободиться от ее тяжести. Я столько лет несла в себе сомнения насчет того, что случилось с Мишелем. Боюсь, теперь, когда я рассталась с этим грузом, мне будет его не хватать. Там, где когда-то была надежда, появится пустота.

– Вы найдете, чем заполнить пустоту, – сказал он и нежно убрал выбившиеся пряди моих волос под белый покров. – Мы постараемся вас занять, уж можете не сомневаться.

Жан, видимо, уже пришел в себя и присоединился к делегации, с которой сюда приехал, потому что в комнате его не оказалось.

– Я понятия не имею, сколько сейчас времени, – сказала я и без сил опустилась на кровать. – В жизни так страшно не уставала. Наверное, я буду очень долго спать. Но прежде, умоляю вас, откройте мне, что вы сказали милорду, когда вошли к нему?

– Сейчас не время обсуждать подобные вещи.

– Ваше преосвященство, пожалуйста, сейчас самый подходящий момент.

Одной рукой он потянулся к двери и закрыл ее, а потом осторожно опустился на мой маленький стул. Он тут же увидел синее платье, но ничего не сказал.

– Я заключил с ним соглашение. Завтра милорд сделает новое признание. Он расскажет, что начал совершать свои преступления в юности, а не в тот год, когда умер его дед.

Жиль де Ре имел полное право сказать все, что он пожелает, завтра; это право он уже получил, и оно не могло быть у него отнято. Это будет для него последним шансом обратиться к представителям Господа, чтобы объяснить свои поступки.

– И он ничего не скажет про убийство Мишеля.