Похититель душ - [172]

Двое подняли головы и испуганно посмотрели на животы друг друга и блестящие кишки, торчащие наружу. Я подняла свой значок – глупый поступок, поскольку Дюран наверняка предупредил их, что я так и сделаю. Затем я выстрелила в потолок; световая арматура затрещала, на пол студии посыпались осколки стекла.

В этот момент оба мальчика, которые находились справа от меня, попытались разорвать путы.

– Он слева, – крикнула я. Лишь этот мальчик не двигался.

Я посмотрела в лицо Дюрана и увидела, что он понял: его перехитрили и пришло время достать главный козырь. Вновь его рука начала опускаться, он наводил пистолет на Джеффа. Движение было уверенным, быстрым и совершенно правдоподобным. В руке он держал автоматический пистолет – если Дюран начнет стрелять, он успеет поразить все три цели. А если сумеет развернуться, то доберется до меня, Спенса и Эскобара.

Неожиданно появился Спенс с пистолетом наготове и закричал:

– Посмотри сюда!

Дюран отреагировал инстинктивно, развернулся и направил пистолет прямо на Спенса. Но к этому моменту я уже успела вскочить на ноги и закричать:

– Стоять на месте! Полиция, бросай оружие!

Эти слова необходимо произнести, чтобы выстрел признали законным. Впрочем, то были пустые хлопоты; я собиралась его пристрелить, будет он двигаться или нет.

В долю секунды все эти мысли пронеслись у меня в голове – но Уилбур Дюран не прошел нужной подготовки. Возможно, он тренировался в стрельбе, но не научился жить с оружием так, как все мы. Он не просыпался посреди ночи и не тянул руку к лежащему под подушкой пистолету, когда какая-нибудь дикая кошка переворачивала в переулке мусорный бак. У него не было на бедре синяков от кобуры. Он не наклонялся влево, поскольку вес пистолета справа нарушал равновесие. Не говоря уже о рации, пейджере, значке и жезле. Нет, ему не следовало брать в руки оружие.

Дюран что-то крикнул в ответ, а когда мы со Спенсом стали приближаться к нему, отодвинулся за камеру. Она была довольно большой и мешала нам сделать точный выстрел.

Тем не менее я понимала, что лучшего шанса достать его у нас не будет. Я приняла боевую стойку, держа пистолет двумя руками и поставив ступни на ширине плеч. Одну ногу я выдвинула немного вперед и повернулась к Дюрану боком, чтобы уменьшить зону поражения, как нам без конца повторял сержант.

В любом случае я была легкой добычей. Я успела увидеть вспышку у дула его пистолета, а потом услышала выстрелы; все это произошло после того, как я нажала на курок, но не сумела поразить цель.

– Его выстрелы ушли вверх и влево! – крикнул Эскобар из-за моей спины.

Я еще раз выстрелила, и пуля ударила в угол огромной камеры, а Дюран поморщился и схватился за плечо. Очевидно, я его ранила.

Однако это его не остановило – он вновь направил пистолет в сторону мальчиков. Раздался жуткий дробный стук, а потом послышались выстрелы из-за моей спины и справа. Пистолет Дюрана отлетел в сторону. Из руки хлынула кровь. Я вновь нажала на курок – и попала в ту же руку. И все, стрельба закончилась.

Спенс метнулся к Дюрану, Эскобар побежал к мальчикам, а я опустилась на колени. В последние дни я почти ничего не ела, но то немногое, что имелось у меня в желудке, изверглось наружу в виде зеленой горькой желчи. Я собралась с силами и произнесла несколько слов в свою рацию. Потом я поднялась на ноги и подбежала к Джеффу.

Он смотрел на меня с ужасом, но был жив, о Господи, он был все еще жив, и у нас еще оставалась надежда выбраться отсюда живыми.

Я услышала, как спрашиваю, все ли с ним в порядке, а он слабо покачал головой, чтобы показать, что нет. Я все еще пыталась вытащить у него изо рта кляп, когда помещение наполнилось медиками, которые привезли с собой каталки и оборудование. Они сразу же оттерли меня в сторону. Я перестала быть полицейским, превратившись в знакомого жертвы – человека, не представляющего опасности, но мешающего им исполнять свой долг.

Спенс и Эскобар в буквальном смысле подняли меня под руки и оттащили в сторону.

Я беспомощно стояла и смотрела, как медики склонились над мальчиком, который не раз ел спагетти за моим обеденным столом. Очень быстро удалось выяснить, что из всех троих серьезно пострадал только Джефф. Однако двое других были в шоке. Один из них попытался встать; откуда-то из-за спины раздался голос Фреда.

– Не двигаться! – крикнул он. – Мы хотим убедиться, что выстрелы наших офицеров никому не причинили вреда.

Мальчик молча повиновался.

Засверкали вспышки, щелканье затворов камер заставило меня услышать шум ревущего над головой вертолета. Краем глаза я наблюдала, как Джеффа осторожно укладывают на носилки, к его телу были прикреплены многочисленные трубки. Он казался маленьким, юным и ужасно уязвимым. Все вдруг завертелось у меня перед глазами; я ощутила, как на мое плечо легла чья-то рука. Я повернулась и увидела Эррола Эркиннена.

– Как вы…

– Об этом говорят по всем каналам, – ответил он. – Ваш лейтенант меня пропустил.

Я почувствовала, как опускаются мои плечи, на меня навалилась усталость. Почему-то его присутствие послужило для меня сигналом – теперь я могла потерять самообладание.