Похититель детей - [4]

Рядом с яблоней он выкопал глубокую яму для собаки и свиньи. Похоронив животных, он подмел двор и навел порядок в кухне. Потом он пошел к матери, поднял ее с кресла и начал раздевать. Эдит испуганно открыла глаза и закричала. Жалобно и пронзительно, как фазан в зубах у лисицы. Он, не обращая внимания на крики, продолжал раздевать ее.

Пуловер за пуловером, блуза за блузой, рубашка за рубашкой. Эдит, как луковица, натянула на себя почти все, что было в доме из одежды.

— Как дела у близняшек? — спросил он.

Эдит не ответила, зато продолжала орать как резаная.

Ванну он отскреб заранее, очистив ее от многолетней грязи и ржавчины. Еле теплая вода для купания, тем не менее, была коричневатой и непрозрачной. Он с отвращением держал на руках старое, морщинистое, но легкое как перышко тело. Мать пиналась, вырывалась и до крови исцарапала его щеки своими острыми, давно не стриженными ногтями. Она отбивалась изо всех своих сил, не желая, чтобы ее трогали, поднимали, несли и купали. Она защищалась, как дикое животное, и визжала без перерыва. Альфред чувствовал, как кровь стекает с его щек по шее на пуловер. Мать казалась ему отвратительным насекомым, которое хотелось раздавить.

Она всегда защищалась. Всю жизнь. Против любого прикосновения, против любой ласки. Она никогда не могла заставить себя взять детей на руки. А в этот момент в ней проснулись нечеловеческие силы, и она все еще вырывалась, когда он опустил ее маленькое тело в мутную жижу.

Она лежала в ванне обессилевшая, словно упавшая в воду стрекоза, чьи крылья намокли, отяжелели и были уже больше не в состоянии оторвать тело от воды. Ее тонкие белые косы плавали в воде, веки глаз стали красными как огонь, словно она плакала целыми днями.

— Ах ты, скотина! — ругалась она. — Немедленно вытащи меня отсюда!

Альфред никак не отреагировал на эти слова. Он бессмысленно уставился на ее острые колени, выглядывающие из воды. Пытался осознать, что этот беспомощно барахтающийся в ванне скелет и есть его родная мать, но это ему не удалось. Его рука всколыхнула воду в ванне, и ее тело качнулось туда-сюда.

— Когда ты родился, околоплодные воды были зелеными! — пронзительно закричала она. — Ты выродок, ублюдок!

— Я знаю, мама, — тихо сказал он и улыбнулся.

Затем он покинул ванную комнату и, пока искал в комнате ключи от машины, старался не слушать, как мать зовет на помощь.

Сама она никогда не выберется из ванны. Он прекрасно понимал это, выходя из дому. А уже через четверть часа он напрочь забыл о ней…

Опустошив третью бутылку вина, он порвал письмо. Он не собирался давать сестрам знать о себе. И так придется заводить новый абонентский почтовый ящик.

Он не чувствовал опьянения. Выключив свет в кухне, он остался в абсолютной темноте и попытался в уме складывать все цифры по очереди, от единицы до тысячи, чтобы потренировать мозг. Он не добрался даже до двадцати.

Альфред засунул руки поглубже в карманы штанов и, согнувшись, пошел дальше. Ветер бил ему прямо в лицо, так что было трудно дышать. Боль пронизывала голову. Ему нужно срочно принять пару таблеток аспирина и выпить горячего кофе.

Всего лишь в нескольких шагах отсюда была пивная «Футбольная встреча». Альфред заглянул в окно. Двое мужчин сидели у бара. У одного были белоснежные волосы и прическа а-ля Моцарт. Это был Вернер. Естественно, в это время он уже был здесь. Вернер получил наследство, правда, не такое уж большое, однако он высчитал, что если останется и дальше в своей дешевой квартире, то денег ему хватит до девяноста пяти лет. Вернер был убежден, что до такого возраста не доживет, а помрет раньше, и смотрел в будущее с соответствующим оптимизмом. Каждое утро между девятью и десятью часами он появлялся в «Футбольной встрече» и начинал с двух кофейничков крепкого кофе, омлета и бутербродов, затем плавно переходил к пиву. Он пил медленно, зато непрерывно целый день, постоянно сидел у стойки бара, заговаривал со всеми, кто заходил в пивную, знал все и обо всем в кице и время от времени писал портрет кого-нибудь из посетителей.

В полночь он всегда отправлялся домой. Держась прямо, твердой походкой и почти трезвый. Вернер давно уже стал составной частью «Футбольной встречи» — здесь, в этой пивной, его когда-нибудь хватит удар, он свалится с высокого стула у бара и отсюда его вынесут вперед ногами.

С тех пор как познакомился с Вернером, Альфред избегал появляться в «Футбольной встрече», хотя еще недавно довольно регулярно завтракал там или ел котлеты на обед. Он увидел желание и восторг в глазах Вернера, когда они однажды сидели за столом друг напротив друга. Вернер был в восторге от Альфреда, и Альфред знал, что Вернер очень хочет написать его портрет. А вот как раз этого Альфред хотел избежать.

Еще полчаса, и Милли откроет свою закусочную. У Милли можно было получить большую чашку горячего кофе с молоком, самые лучшие в городе жареные колбаски с соусом карри и бесплатный аспирин. До Нойкелльнского судоходного канала было уже недалеко, и он решил еще немного прогуляться, а затем позавтракать у Милли.

Дождь прекратился, сильный ветер гнал облака перед собой и время от времени прорывал дыру в плотном покрывале облаков. До канала оставалось всего лишь несколько метров. Узкая пешеходная дорожка проходила вдоль берега. Альфред повернул направо, в направлении Бритца. По утрам с восьми до десяти часов многие владельцы собак выгуливали здесь своих питомцев, но в это время тут почти никто не появлялся.