Похититель детей - [109]

Анна напилась прямо из-под крана. После вина ей хотелось пить. Она подумала: почему здесь, на мельнице, ей постоянно снятся кошмары — чаще, чем обычно? Дома она иногда месяцами не видела ни одного Страшного сна, а тут почти каждую ночь просыпалась в ужасе.

«Наверное, мне действительно нужно сначала привыкнуть к тишине и темноте», — утешала она себя, но неприятное чувство не исчезало. И снова ее охватил страх: как же она выдержит жизнь в одиночестве? Что-то беспокоило ее. Она чувствовала это, но не знала, что именно.

Напившись воды, она почувствовала себя намного спокойнее. Она еще подумала, не лучше ли не спать, а почитать до рассвета, но когда легла в постель, то почувствовала, как устала.

«В лице Энрико и Карлы я нашла друзей, — подумала она. — Хорошо, что они будут жить в Каза Мериа».

Мысль о том, что есть место, куда можно пойти в любое время и там будет кто-то, кто всегда может помочь, успокоила ее.

«Что за жизнь была бы здесь без Энрико и Карлы…» — подумала она немного патетически, перед тем как погрузиться в беспокойный сон.

59

Утром Карла уже сварила кофе, когда заспанная Анна в четверть девятого вышла из мельницы.

— Я успею принять душ до завтрака? — спросила она.

Карла кивнула:

— Никаких проблем. Энрико тоже еще не завтракал. Он грузит инструменты в машину, потому что уже сегодня хочет начать строительные работы в Каза Мериа.

Анна зевнула и поплелась снова на мельницу.

Через пятнадцать минут она присоединилась к Карле за завтраком, чувствуя себя свежей и выспавшейся.

— У меня из головы не выходит то, что вы рассказали вчера, — сказала Карла. — До того как уехать с Энрико в Италию, я работала воспитательницей в детском саду. Дети — это что-то прекрасное. Я хорошо понимаю, что вы чувствуете и что вам пришлось пережить.

— Мне стало легче, когда я рассказала об этом, — сказала Анна.

Кофе был крепким, горячим и согревал до кончиков пальцев на ногах.

— Можете рассказывать мне о Феликсе так часто и так много, сколько пожелаете. Как вам будет лучше. Я с удовольствием послушаю вас. И я бы хотела знать о нем больше.

— Минуточку! — Анна встала. — Тот маленький проигрыватель компакт-дисков, что стоит на письменном столе на мельнице… Он работает?

Карла кивнула. Анна бросилась в дом и оставила дверь распахнутой настежь. Вскоре зазвучал высокий голос, звонкое, как колокольчик, мальчишеское сопрано. Феликс пел:

«По берегам реки Мехико тихо катится фургон, ой, какой я счастливый и довольный, потому что я ковбой.

Родился я на Западе, в Техасе, и в лошадях я знаю толк, а взгляните — там на краю леса, стоит моя ферма, мой любимый дом.

Когда вечером загораются огни, мое ковбойское сердце начинает биться чаще, и я мечтаю о прошедшей любви и верности, о тоске и боли.

А если однажды мне придется уехать верхом на тот свет, когда придет мой последний день, то напоследок выройте мне, ковбои, могилу на берегу реки».

Анна боролась со слезами и едва могла говорить.

— Это была его любимая песня. Он все время пел ее. Беспрерывно. Так, что нам это уже действовало на нервы. — Она вымученно улыбнулась. — Сейчас я отдала бы что угодно, только бы он спел ее еще раз.

— Включите снова, — попросила Карла. — Я никогда не слышала такой красивый детский голос.

— У нас эта запись была на кассете, а потом я попросила перезаписать ее на компакт-диск, чтобы не потерять.

Анна снова включила плеер.

В первый момент это было нечто вроде ощущения дежавю.

Этот чистый детский голос. Энрико обернулся, и на какую-то долю секунды ему показалось, что он видит Феликса, видит, как он вприпрыжку бежит с горы прямо к нему. Но потом он включил рассудок и сказал себе, что этого не может быть. И, естественно, когда он снова посмотрел на дорогу, там никого не было.

Энрико прерывисто дышал, ему был жарко. Ему до сих пор чудился детский голос. Он затаил дыхание, чтобы лучше слышать, и узнал песню. Это ее Феликс пел у ручья. Из-за этого, собственно, он и обратил на мальчика внимание.

Энрико присел на сиденье машины, оставив дверь широко открытой, и закрыл глаза. Слова, которые он слушал, пылали в его душе: «…Я мечтаю о прошедшей любви и верности, о тоске и боли. А если однажды мне придется уехать верхом на тот свет, когда придет мой последний день, то напоследок выройте мне, ковбои, могилу на берегу реки».

Он увидел, как Анна встала и отнесла плеер назад на мельницу.

«Феликс, — подумал он, — проклятье, Феликс, я ведь даже не мог предположить, что эта женщина — твоя мать».

Наконец Энрико взял себя в руки, успокоился и медленно направился к дому.

После завтрака Энрико сразу же уехал. Карла собиралась заняться стиркой и уборкой дома. Анна спросила, может ли она помочь, но Карла отказалась. У Анны было такое чувство, что она просто хотела, чтобы ее оставили в покое.

Тогда Анна отложила программу по уничтожению насекомых на мельнице на более поздний срок и пешком отправилась в Ла Пекору. Она хотела рассказать Элеоноре, что купила дом и что теперь они соседи.

Дорога в Ла Пекору была трудной. Надо было довольно долго подниматься в гору, причем крутую. Анна не привыкла к подобным переходам, и ей пришлось несколько раз останавливаться, чтобы передохнуть. В это время зазвонил ее мобильный телефон. Это был Кай.